Меч Кайгена

Мисаки была удивлена, что ему не сказали четко не раскрывать тайны людям Такаюби, пока она не поняла, что они не ожидали, что кто-то в Такаюби буде так хорошо говорить на ямманинке, чтобы обобщаться с ним.

— Понимаю, — быстро сказала она, — но, поверь, я не собираюсь использовать твои знания во вред. Клянусь, — она заговорила серьёзно. — Джали Гессеке, клянусь на Фаллеке, что я не повторю никому ни слова, — больше девяноста процентов жителей Дюны поклонялись Фаллеке. Джасели, рожденный в Ямме, конечно, не знал, что Мисаки не входила в их число. Он огляделся и поманил ее в сторону. Они спрятались за домом Хиори, и он посмотрел в глаза Мисаки.

— Не говорите моему джакама, что я говорил с вами так открыто.

— Конечно, — убедила его Мисаки. — Я не стала бы мешать делам джасели.

— Уверен, вы заметили из этой атаки, что ранганийская армия сильно развилась со времен Келебы в плане тренировки отрядов.

— Мы заметили.

— И все же Ранга — относительно юная сила на мировой арене. У них все еще есть цель вянуть Кайген в еще одну войну и уничтожить Империю полностью, но они не очень уверены в своей армии. Наши шпионы-ранганийцы определили, что их атаки были проверкой.

— Проверкой? — Мисаки было не по себе.

— Вы кажетесь умной женщиной. Уверен, вы заметили сходство между местами, куда напала Ранга?

Мисаки кивнула.

— Это старые места воинов, места, где ранганийцы пострадали больше всего во время Келебы.

Гессеке кивнул.

— То, что случилось с вашей деревней и другими пострадавшими зонами, было экспериментом, проверкой, стала ли Ранга достаточно сильной, чтобы объявить открытую войну Кайгену.

— И что они решили? — Мисаки было не по себе от страха, она прижала Изумо к себе. Если Кайген ждет еще одна война, то им конец. Она понимала это теперь с холодной уверенностью, хотя до этого принять не могла. Они не могли сбежать. Она нашла семью на острие меча Кайгена. — Будет война, джасели?

— Нет, но это было близко, Коро Мацуда. Ранганийцы проверили силы на восьми мишенях.

— Восемь? — удивилась Мисаки. Она знала только о бурях в Хейбандао, Йонсоме и Ишихаме до нападения на Такаюби.

— Четыре больших дома и четыре военные крепости, — сказал Гессеке.

— Ясно, — было проще прикрыть атаку, когда было вовлечено меньше гражданских. — И что случилось с военными крепостями?

— Все были разбиты, — сказал джасели. — В трех случаях военные Кайгена смогли сдержать солдат Ранги, но элитные силы… были мощнее, чем они.

Мисаки не могла винить солдат Кайгена. Нужно было много лет опыта, чтобы биться с такими хорошими воинами, как ранганийцы в черном.

— Я не знаю, понимаете ли вы, — сказал джасели. — То, что вы тут сделали, было поразительно.

— Нет, — невинно сказала Мисаки, хотя, конечно, понимала, как необычно это было. Потому было обидно слушать приказы от неумелых военачальников Кайгена. — Мы просто пытались выжить.

— Вы могли сохранить и империю живой в процессе, — сказал Гессеке. — Ранганийский союз все еще боится воинов старых домов, как ваш, и не зря. Думаю, страшно, когда небольшое количество обычных жителей может разобраться с сотнями ваших лучших бойцов. Этот страх ваш Император и мы, ямманки, взяли в Рангу для давления ради перемирия.

«Так Император использует нас, чтобы запугать врагов, но не поддержит нас?» — с горечью подумала Мисаки.