Меч Калева

   Мы молчали. Наверно, подспудно мы ждали именно такого диагноза, но услышать его подтверждение было больно. Вадим сидел с непроницаемым лицом и смотрел куда-то вдаль, предоставив нам самим решать, что делать дальше. Его это не волновало никоим образом.

   Мы молчали. Было совершенно неясно, что делать.

   - Это как поезд. - Неожиданно заговорил Вадим. - В определенный момент он поехал не по той колее. Был поезд в Нарву, а стал в Минск. И с каждым километром эти колеи расходятся все больше. Мне очень жаль. Винить того стрелочника можно, но глупо, поезд уже ушел. Я очень вас всех люблю, но абстрактно, ностальгически, как старые игрушки, простите за такое сравнение, как нечто такое, что дорого как память, хранится, но очень редко достается. Поймите меня правильно, я никого не хочу обидеть, но так сложилась жизнь, и прошлого не вернуть. Мы можем по-прежнему встречаться, проводить вместе время, у нас даже могут быть какие-то совместные планы, но прежней близости уже не будет.

   Мы молчали. Что было говорить? Какие слова можно было сказать, какие аргументы привести? Если Вадим не хочет, то что мы можем сделать? Бить его ногами в живот? Он даст нам нужный ответ, но не это нам надо. Как можно зажечь пепел? Полить его бензином, но гореть будет бензин, а пепел останется тем, что есть. Было горько и обидно, но некому было предъявить счет, кроме пока что недосягаемого Мастера, да и с тем разобраться следовало только лишь для порядка, чтобы спустить пар. Все равно, того Вадима, что был, уже не вернуть.

   Мы сидели и молчали. Тренировка была забыта, дядя Ваня, против обыкновения, не пенял нам на это, и состояние наше передавалось природе.

   Сначала смолкли кузнечики. Никто на это не обратил внимания, во всяком случае сразу, но потом пространство вдруг наполнилось нездоровой тишиной, какая бывает, наверно, только на очень большой глубине, где уже нет ни рыб, ни водорослей, ни солнечного света. Со светом тоже творились чудеса.

   Резко потемнело. Небо стремительно наливалось густой синевой, переходящей в черноту, как темной ночью, но без звезд, будто небо затянуло тучами. Но туч не было, а была Бездна, которая смотрела на нас и оценивала по каким-то только ей, Бездне, понятным параметрам. Воздух тяжелел, терял прозрачность и осязаемо темнел вслед за небом.

   Ленка вскрикнула и я едва успел ее подхватить. Тут же кто-то - Паша, как я потом понял, - схватил меня за руку и уже вдвоем мы бегом занесли Ленку в дом. Следом за нами вбежали Степан с Вадькой, и в дверной проем я увидел дядю Ваню, стоящего под этим небом, на удивление маленького, не привычного, не похожего на себя, как мы привыкли его видеть, но не растерянного перед этой Бездной, каким обычно кажется маленькое перед громадным, а наоборот, радостного, хотя и немного удивленного. Он поднял руки, сложил их в хитрый знак и помахал кому-то вверху. Я ручаться готов, что это было приветствие. После этого он, наконец, забежал в дом.

   - Ну чудеса! - Дядя Ваня был сильно возбужден. - Чего только не случается! Блин, как вовремя!

   - Что случается? Что вовремя? - Невозмутимо спросил Степан.

   - А? - Дядя Ваня был полностью поглощен своими мыслями. - А-а, не важно, это очень личное. Но и вас тоже коснется. Но, не смотря ни на что, обещаю вам, что ближайшие сорок восемь часов будут очень насыщенными. И вообще - собирайтесь!

   Добрались быстро: дойти до остановки трамвая от дома было делом двух минут, трамвай тоже не заставил себя ждать. С Маяка до Таллинн-Вяйке ехать минут тридцать, а сейчас, когда час пик уже кончился и поток машин схлынул, можно было рассчитывать добраться и побыстрее.

   Ехали молча. Влад сам себе удивлялся, как быстро он влез в авантюру, родившуюся на голом месте. Ну действительно, с чего он взял, что в Таллинне существует некая организация, или даже секта, если она проводит ритуалы? С чего он решил, что ритуалы проводятся? А если и проводятся, то кто сказал, что они противозаконны? Мало ли как люди сходят с ума! Примеров тьма.

   (Влад мысленно привел несколько. Первый. Проводятся, и уже давно, соревнования, кто даст себя укусить как можно большему количеству скорпионов. Без особого вреда для здоровья. Второй...)

   - А почему "могила крестоносца"? - Спросил вдруг Жора.

   - А? - Влад отвлекся от своих мыслей.

   - Почему это место называется "могилой крестоносца"?

   Влад пожал плечами:

   - Не знаю. Мне кто-то сказал, что это так называется, я запомнил. Откуда тот знал - понятия не имею.

   - И что там есть? Не просто ж голое поле.

   - Не просто. А есть там каменный крест. Неплохо сохранившийся. Я лично думаю, что это либо какой-то дорожный знак, вроде километрового столба, или, что почти тоже самое, крест, какие ставили на перекрестках.

   - А что там вокруг?

   - А ничего.

   - Что - совсем? Голое поле?

   - Да нет, не поле. Дома вокруг, старые, деревянные. А в них живут бабушки. И дедушки.

   - Ага, и знают, почему "могила крестоносца".

   - Это вряд ли.

   От остановки до креста была минута ходу. Чуть вперед по Тонди, поворот на Марта и вот он.