Меч князя Буй-тура

— Помню ли я Буй-тура? Помню — не дура, — срифмовала ответ Санечка, колыхнув для убедительности бюстом, почти как звезда эстрады и шоу-бизнеса красотка Семинович. Вообще, если Санечке вдруг не хватало слов или аргументов, в дело вступал ее пышный бюст, возможно, одна из главнейших частей ее сущности. — И всё что ли?

— Нет, не все. Похитили по мелочи многое, причем из экспонатов Трубчевского музея. Склярик, ведущий специалист музея и научный работник, шепнул по секрету — ущерб будет в кругленькую сумму… Бедный Склярик! Как он переживает случившееся!..

— Неужели?

— Да.

— Ну и глупо… Нервные клетки, как известно, не восстанавливаются…

— Говорит, что хищение из музея — это такой позор, словно и его, и коллектив музейщиков, и весь город в дерьмо макнули, толстым слоем вонючей грязи обмазали, которую нелегко отмыть будет, — пропустил мимо ушей реплику Санечки Любимов.

— Он бы еще сказал, что «ворота дегтем, как у гулящей девки» обмазали, — блеснув остроумием, ехидно добавила шустрая обозревательница молодежной политики, откровенно насмехаясь над допотопными, если не пещерными, «совковыми» переживаниями сотрудника музея.

— Но главное даже не в самом хищении… — продолжил рассказ Любимов, не отреагировав и на этот выпад коллеги.

— А в чем? — Мазнула собеседника ленивым взглядом Санечка, кукольно хлопнув удлиненными тушью фирмы «Эйвон» ресницами.

— А в том, что при этом там подстрелили сотрудника вневедомственной охраны, — понижая, словно опытный заговорщик, голос, сообщил Тимур коллеге важную подробность криминального происшествия. — Лежит бедный мент в реанимации. Так-то… Вот и выходит, что это не заурядная кража, а, на мой взгляд, дерзкий, спланированный заранее разбой. Совсем другая история, совсем другой коленкор, совсем другая статья. И, естественно, совсем другая реакция общественности и правоохранительных органов, — со знанием знатока уголовного кодекса и уголовно-процессуальных реалий, съевшего не один пуд соли на этом деле, сыпанув скороговоркой, подвел итог Любимов.

— И в какое же место его ранили? — с прежней ленцой в голосе, даже не подумав придать ему некоторую эмоциональность от услышанного, поинтересовалась Санечка, роясь на ощупь в своей дамской сумочке в поисках пачки сигарет и зажигалки. — Где же они, черт их возьми, подевались…

— В голову. Я же сказал, что в реанимации лежит, — с некоторым раздражением на непонятливость, а то и легкомысленное отношение коллеги к беседе и важным фактам криминального происшествия повторил Тимур.

— Ну, если в голову, — цинично оскалилась Санечка, обнажив белый жемчуг зубов, не потускневший еще от никотина, — то будет жить! Главное, что не в зад-седалище, — съязвила-пошутила, — иначе не на чем было бы сидеть, а это в их работе — наипервейшее место.

Выудив, наконец, из «бездонных кладовых» так необходимого женщинам аксессуара сигареты и зажигалку, привычно манипулируя ими, закурила. Сделав глубокую затяжку и сложив губки в трубочку, мастерски пустила дым колечками.

— Почему?

— Что «почему»?

— Почему будет жить… при ранении в голову? — уточнил Любимов вопрос.

— Да потому, что у всех ментов головы деревянные, — усмехнулась с небрежным цинизмом Санечка. — Им такие раны, что укус комара слону. Даже не почувствуют. Мозгов-то нет. Одна кость. Да и та проспиртованная на халяву… А что кости без мозгов будет? Да ничего! Как деревяшке. Вот и твой мент, глядишь, завтра-послезавтра снова будет вахту нести… если не в музее, то в ином каком месте, сидя в кресле. У них важно не служить, а где-нибудь сидеть, а еще — «держать» и «не пущать».

Высказавшись, небрежно сунула сигаретку в напомаженные губки и сделала очередную глубокую затяжку.

— Ну, коллега, не скажи, — неожиданно даже для себя самого вдруг встал на защиту затравленных прессой ментов — их не бранил и не обливал потоками помоев и грязи разве что ленивый — Любимов. — У некоторых не только головы для ношения фуражек имеются, не только извилины от околышей этих фуражек, но еще и мозги в головах, и извилины в мозгах. Да-да! — Подчеркнул твердо. — И серого вещества, отвечающего за мыслительные процессы, не меньше чем у нас будет… Зуб даю! — Шутя, но в то же время вполне по-зэковски проманипулировал он большим пальцем у собственного рта, правда, не касаясь предмета шутки.

— Да брось ты, — прячась за дымовой завесой, выпущенной из недр стройного тела через аккуратный ротик и губки, перебила Санечка, оборвав эмоциональную тираду обозревателя криминальных новостей, словно выстрел полет птицы. — Мозги имеются в головах только у людей творческих, таких как мы… только в головах людей, занятых интеллектуальным трудом. А у тех, кто только и умеет, что догонять да ловить, «держать» и «не пущать», мозгов нет. Одни рефлексы. Как у охотничьих собак. Академик Павлов давно это доказал, — приплела она на всякий случай для пущей убедительности или, чтобы блеснуть лишний раз своей эрудицией, имя великого русского физиолога.