Меч королей

— Король Эдуард сделал глупость, — заметил я резко. — Он завещал Уэссекс Эльфверду, а Мерсию Этельстану, и оба желают заполучить страну соседа. Какой же тут возможен мир? — Я выждал, но никто не взял слова. — Разве Эльфверд отречется от Уэссекса? — (И снова все промолчали.) — Или Этельстан согласится передать Эльфверду бразды правления Мерсией? — Я понимал, что ответа на этот вопрос ждать не стоит. — Так что мира не будет, — напрямик рубанул я. — Послы могут толковать сколько угодно, но исправлять допущенную Эдуардом глупость предстоит при помощи мечей.

— Люди доброй воли стараются прийти к соглашению, — вяло запротестовал отец Эдвин.

Я не удостоил эту реплику ответом. Мне не требовалось объяснять, что добрая воля Этельхельма не распространяется за пределы его семьи. Воины продолжали сидеть, опустив глаза, и явно не желали возобновлять былой спор о том, как стоило Меревалю распорядиться вверенным ему войском. Для меня, да и, возможно, для самого Мереваля, было очевидно, что он проявил чрезмерную осторожность.

— У кого больше воинов, у Этельхельма или у Этельстана? — задал вопрос я.

Некоторое время никто не отзывался, хотя все знали ответ.

— У Этельхельма, — признал наконец Мереваль.

— Так чего ради Этельхельму вести переговоры? Если у него больше людей, почему он не атакует? — Снова все промолчали, и я продолжил: — Он ведет переговоры, потому что они позволяют ему выиграть время. Время, чтобы собрать большую армию в Лундене, подтянуть всех своих сторонников из Восточной Англии. И он будет говорить до тех пор, пока войско его не разрастется настолько, что у Этельстана не останется шансов разбить его. Король Этельстан стережет Темез?

— Да, — подтвердил Мереваль.

— С двенадцатью сотнями воинов? Которые все рассредоточены по реке?

— Им необходимо удерживать все мосты и броды, — признал Мереваль.

— А как много западных саксов караулят южный берег Темеза?

— Тысячи две, может, три, — неуверенно предположил Мереваль. А потом перешел в нападение: — А что, по-твоему, следует предпринять королю Этельстану?

— Перестать болтать и начать драться, — отрезал я, и со скамей послышался гул согласия. Я заметил, что первым закивали младшие, хотя и пара бывалых воинов тоже высказались в поддержку. — Ты говоришь, король в Викумуне? Тогда ему следует напасть на Лунден прежде, чем Этельхельм ударит первым.

— Лорд Утред прав, — поддержал Бритвульф. Это заявление не вызвало возражений, и, приободренный этим молчанием, молодой командир продолжил: — Мы тут сидим и ничего не делаем! Враги не отправляют людей по дорогам, так что нам остается только жиром зарастать! А нам нужно сражаться!

— Но как? — осведомился Мереваль. — И где? Армия Уэссекса почти вдвое больше мерсийской!

— И если ты будешь и дальше ждать, она станет больше втрое, — напомнил я.

— Так ты-то что предлагаешь? — спросил Хеорстан. Он не забыл, как я оборвал его прежде, и этот вопрос прозвучал в его устах издевкой, даже вызовом.

— Я отрубил бы Уэссексу голову, — был мой ответ. — Ты говоришь, что Этельхельм и его эрслинг-племянничек обретаются в Лундене?

— По слухам, да, — подтвердил Мереваль.

— Я побывал недавно в Лундене, — продолжил я. — И убедился, что парни из Восточной Англии не хотят воевать. У них нет желания умирать за Уэссекс. Им хочется поспеть домой к сбору урожая. Если мы отрубим Уэссексу те две головы, восточные англы будут нам только благодарны.

— Две головы? — переспросил отец Эдвин.

— Этельхельм и Эльфверд, — процедил я. — Мы найдем их и убьем.

— Аминь, — подхватил Бритвульф.

— А теперь поведай, — вмешался Хеорстан, в тоне которого по-прежнему звучал вызов, — как мы это сделаем.

И я ему поведал.

— Я был очень крупным младенцем, — сообщил мне Финан позже в тот день.

— Очень крупным? — Я недоуменно уставился на него.

— Так моя матушка говорила! По ее словам, это было все равно что поросенка родить. Бедная женщина. Рассказывают, она жутко визжала, производя меня на свет.

— Какая ценная информация, — съехидничал я.

— А на самом деле я не такой уж и здоровяк получился. Не чета тебе, верзила!

— Скорее хорек, чем поросенок, — заметил я.

— Присутствовала при моем рождении одна мудрая женщина, — продолжил Финан, не обратив внимания на мою иронию. — Она умела читать по крови.

— Как это?

— Ну, видеть будущее, понятное дело! Она посмотрела на кровь на моем крошечном тельце, прежде чем меня обмыли.

— На крошечном тельце, — повторил я и рассмеялся. От хохота заныли переломанные ребра. — Но это ведь колдовство, а мне казалось, что ирландцы сплошь христиане?

— Христиане. Мы просто не прочь приправить христианство щепоткой безобидного колдовства. — Он усмехнулся. — Та женщина сказала, что я проживу долгую жизнь и умру в собственной постели.

— Так и сказала?

— Именно так, — подтвердил Финан. — А та мудрая женщина никогда не ошибалась! А едва ли у меня найдется в Лундене собственная постель, а?

— Держись подальше от кроватей и будешь жить вечно, — посоветовал я. «А мне следует избегать ячменных полей», — мелькнула у меня мысль.