Меч Мира

На разбор наследия Рерихов и его подготовку к вывозу я затратила три месяца. В это время Святослав Николаевич и Де вика Рани жили в отеле «Ашока», куда поселили и меня. С наследием я работала в пригородной усадьбе Рерихов. Я постепенно паковала в железные сундуки наследие. Естественно, никаких денег для упаковочных материалов у меня не было. И Святослав Николаевич разрешил мне пользоваться материалами, которые были в усадьбе. Постепенно Святослав Николаевич юридически оформил вывоз наследия в Россию. У нас в стране произошли серьезные изменения, и я вместе с наследием вернулась в другую страну.

Но следует сказать – до вывоза наследия было еще далеко. Наконец из нашего посольства пришло сообщение, что для этого будет выслан грузовой самолет. Был указан месяц и день. Но чем ближе подходило время к отъезду, тем сильнее я ощущала, что все может случиться. Накануне отъезда из консульства в Мадрасе прибыл консул и представился – второй консул. Я до сих пор не знаю, нарочно ли консул сказал, что он второй консул, или что-то задумал.

На следующий день я поняла, что что-то будет. Я хорошо знала, что в советских консульствах второй консул являлся сотрудником КГБ. Теперь оставалось ждать, что будет. Первое, что меня встревожило: консул в день моего отъезда не приехал, как обещал. Я поняла, что что-то задумано и это будут стараться выполнить.

К шести часам вечера кое-что прояснилось. Мой хороший знакомый, работавший в бангалорском аэропорту, позвонил мне и сказал, что из отделения «Аэрофлота» до сих пор не пришло сообщения о разрешении посадки нашего самолета. Я поехала в аэропорт, нашла моего приятеля и попросила сделать следующее: бангалорский аэропорт закрывался в шесть вечера и не принимал никаких самолетов, а мне нужно было, чтобы аэропорт пока не закрывался. Уни посмотрел на меня и назвал сумасшедшей. Я объяснила ему, откуда мое сумасшествие. Приятель отнесся к этому серьезно. Но нарушение аэропортовской инструкции – достаточно опасный шаг. Уни стал раздумывать, а я ему помогла. Я сказала:

– Понимаешь, я не буду говорить о причине. Достаточно того, что мы сейчас видим совершенно потрясающее событие. Это событие называется дуэлью, и в этой дуэли с одной стороны бесчестные чиновники, а с другой – одинокая женщина, отвечающая за драгоценное наследие своих соотечественников, которое она обязалась доставить на свою Родину, Россию.

Мой приятель Уни выслушал мою речь с большим интересом. Так может слушать другого только индиец.

– Я сделаю, что ты хочешь, – сказал Уни, – но тебя я попрошу связаться с нужными организациями в Дели, чтобы все-таки разрешение пришло.

Я позвонила в наше посольство и услышала равнодушный голос посольского чиновника:

– Я не имею к этому никакого отношения.

Когда-то он называл себя моим учеником. Я повесила трубку и стала искать выход из сложившегося положения.

Я вспомнила человека, которого считала честным и никогда не отказывающим в помощи другим. Я до сих пор не хочу называть его фамилии, он еще работает в МИДе. Команда, боровшаяся за российский самолет, увеличилась. Это был индиец, работавший в аэропорту в Бангалоре, русский работник посольства и я, которая уже не знала своей национальности и своей работы. Третий член нашей команды сел в Дели в машину и поехал в аэропортовский офис. Разговор с работником «Аэрофлота» ничего не дал. И вдруг посольский работник, стоя у стола, заваленного бумагами, увидел уголок телеграммы, где разрешалась посадка нашего самолета в двенадцать часов ночи.

– Это что? – спросил он.

Служащий покраснел и, заикаясь, начал объяснять, что так много бумаг и все сразу не прочтешь. Телеграмму отослали в Бангалор. Уни очень радовался, что совершил правое дело. К двенадцати часам ночи наследие было доставлено на летное поле, после хорошо упаковано и приготовлено к погрузке. Общий вес наследия составил 4,5 тонны. В двенадцать часов разверзлись покрытые тучами облака, и с неба свалился наш грузовой самолет. Мой индийский приятель крепко сжал мою руку и сказал:

– Поздравляю, Вы победили темную компанию.

Но он еще не знал, на что способна темная компания.

Распахнулся грузовой отсек, и наследие, ящик за ящиком, ввезли в грузовое отделение. Вышел командир самолета, сказал мне спасибо и протянул руку для прощания. Я руку не пожала.

– Я не могу, – сказал он, – Вас взять на самолет. Дело в том, что в полетном листе Вы не числитесь.

Числилась я или не числилась, я не знала, но принять то, что сказал мне командир, я не могла. Я стала разговаривать с ним резко. Он так же мне отвечал. Мой приятель-индиец понял, что происходит что-то плохое. Увидев, что мы с командиром самолета разговариваем не слишком мирно, он подошел и спросил, что случилось. Я рассказала. Тогда он схватил командира за грудки и сказал:

– Если ты не возьмешь Людмилу в самолет, я не дам тебе разрешения на взлет. Будешь сидеть здесь, сколько я захочу.