Меч полководца

Нет больше у него дружины. Той, что должна была стать ядром будущей революционной армии восставшего народа. Он уходил с Пресни проходными дворами, которые так и не стали крепостями. Да и зачем восставшему народу крепости? Они для осажденных. Народ будет штурмовать крепости, тогда он победит. Оборонительная тактика еще никого не приводила к победе… Защищаясь, нельзя разгромить врага… И одной отваги еще мало для победы. Ведь Пресня захватила в бою даже не одну, а три пушки и не смогла повернуть их против врага. Это непростительно! Три пушки… Их можно было поставить… Но разве он знал, где лучше поставить пушки?..

И, как слабое утешение, всплыли в памяти слова древнего историографа, автора жизнеописания Александра Македонского: «Судьба учит военному искусству также и побежденных».

Также и побежденных…

Побежденных…

А за спиной зарево пожара. За спиной треск ружейных залпов:

«Рота, пли! Ро-о-о-та-а-а… пли!»

На Пресне начались расстрелы. По всей Москве началась лютая расправа. Ничком упал на обледенелую мостовую молодой человек в студенческой шинели. Любой одетый в студенческую шинель может быть убит на улицах Москвы, потому что солдатам внушили: бунт затеян студентами… Выстрелом в упор убит рабочий паренек. Любой рабочий паренек может быть расстрелян без суда и следствия. Только потому, что он рабочий. Что взглянул смело. Что не свернул в сторону, встретив солдат, или, наоборот, опасливо их обошел…

Выстрелы, выстрелы гремят по Москве.

По улицам скрипят полозья саней. На санях тела расстрелянных.

Михаил несколько дней скрывался в Москве. Прятали его земляки, студенты-верненцы. На одной из студенческих квартир Михаил встретился с Затинщиковым. Владимир Павлович в отчаянной тоске вышагивал по комнате из угла в угол:

— Горстка безумцев с револьверами против пушек! Все кончено! Все погибло!

Он остановился напротив сидевшего за столом Михаила и беспомощно спросил:

— Почему вы со мной не спорите? Почему не доказываете, что ничего не погибло?

— Я не хочу спорить! Я хочу работать. Вы сами меня учили. Работать, работать, работать… Мы начнем все сначала!

— Куда вы теперь?

— Домой. В Иваново-Вознесенск.

— Не опасно?

Михаил пожал плечами: детский вопрос.

Казалось, они поменялись ролями. Когда-то Затинщиков учил юного гимназиста, что значит быть настоящим революционером. Встреча с ним помогла Михаилу выбрать тот путь, которым он идет… Сколько уже идет он этим путем? Разве всего лишь год? Каким он оказался огромным — этот год, с осени 1904-го до декабря 1905-го. Он вместил в себя Кровавое воскресенье, иваново-вознесенскую стачку, собрания на Талке, гибель Отца, первый бой с самодержавием и первое поражение… Неужели Михаилу всего лишь двадцать лет?

Утром он разбудил Владимира Павловича.

— До свидания. Сегодня уезжаю.

— Простите за вчерашний разговор, — смущенно пробормотал Затинщиков.

— Я вчерашнего не помню, — дружески обнял его Михаил.

Эта их встреча была последней. Через год товарищи сообщили, что Затинщикова нет в живых. Владимир Павлович застрелился, написав друзьям, что не в силах пережить поражение революции.

Весной 1906 года в Стокгольме собрался IV съезд партии. Фрунзе был послан на этот съезд делегатом от иваново-вознесенской партийной организации. Здесь, в Стокгольме, он встретил командира пресненских боевых дружин Литвина-Седого.

Литвин-Седой подвел Фрунзе к Владимиру Ильичу Ленину:

— Вот юноша, о котором я вам говорил.

— Расскажите об Иваново-Вознесенской стачке, — попросил Ленин.

Фрунзе начал рассказывать. Он заметил, что Ленин короткими точными вопросами будто ставил вешки на пути его рассказа. Потом он видел Ленина в спорах с идейными противниками, с теми, кто струсил, кто считал, что не надо было браться за оружие. Противники Ленина говорили словами круглыми и гладкими, как шары. Ленинские ответы были острыми, угловатыми, колючими — они врезались в память.

Это были снова споры о путях. И в этих спорах Фрунзе был с Лениным во всем. Решил, что будет идти за Лениным всегда, всю жизнь.

Владимир Ильич Ленин запомнил юношу из Иваново-Вознесенска, самого молодого среди делегатов съезда. Когда Фрунзе рассказывал Ленину о боях на Пресне, невозможно было не заметить, с какой заинтересованностью, с каким пониманием говорил он о военных действиях, о тактике, об оружии. И Владимир Ильич сказал ему:

— Вам надо изучать военное дело. Революции нужны свои офицеры.

АРСЕНИЙ

За поимку Трифоныча была обещана высокая награда. Усерднее всех охотился за наградой старший стражник полиции Никита Перлов. Ему удалось разузнать, что Трифоныч как будто перебрался из Иваново-Вознесенска в Шую.

В последнее время стало считаться, что из всех окрестных городов Шуя — самый беспокойный. Ткачи то и дело объявляли стачки, держа хозяев в страхе. Так что были у Никиты Перлова причины искать здесь Трифоныча. Увидел на улице незнакомого молодого человека — и сразу:

— Ты кто таков? Давай документы.

…Молодой человек пошарил по карманам, достал бумаги:

— Корягин Иван Яковлевич. Приехал по торговым делам.