Меч президента

Подобное обращение к «мировому сообществу», конечно, мало помогло бы Чечне, но генерал Дудаев, кроме того, обратился и к своим таинственным боевикам, якобы разбросанным по всей России, призвав их, в случае «какой-либо агрессии против Чечни», превратить Москву в «зону бедствия», проводить диверсионные акты против объектов жизнеобеспечения по всей России, взорвав, в первую очередь, несколько атомных электростанций.

Кроме того, намекнул мятежный генерал, он, разумеется, в условиях агрессии не сможет гарантировать безопасность русского населения как в Грозном, так и по всей территории независимой Чеченской республики.

Доктора разных наук и секретари разных обкомов кинулись к Ельцину, заклиная его отменить указ о введении чрезвычайного положения в Чечне.

Таким образом, Россия и президент были поставлены в смешное, если не сказать — унизительное, положение, которое оставалось только проглотить как горькую пилюлю, признав совершившийся факт начала развала Российской Федерации.

Великолепная интрига одновременно подставила президента и вице-президента. Руцкой попытался апеллировать к тому факту, что все с ним были согласны. Простите! Посмотрим протоколы. Где наше согласие? Вы — единственный среди нас профессиональный военный, вы высказали свое мнение и, мало того, убедили в нем президента — человека сугубо штатского, как и все мы.

Как бы ни менялась в высших эшелонах российской власти идеологическая окраска режима, он всегда был и можно с уверенностью сказать, всегда останется византийским. И никакие экономические реформы этого не изменят…

Руцкому намекнули, что после подобного «прокола» нужно уходить в отставку. У того было лицо шахматиста, которому из-за обидного зевка поставили «детский мат». Руцкой от души выругался матом, но в отставку не ушел, хотя и заметил, что президент стал с ним здороваться нерегулярно, но зато регулярно стал соблюдать правило, гласящее о том, что президент и вице-президент не должны нигде вместе появляться, дабы не искушать террористов одним залпом сделать Хасбулатова исполняющим обязанности президента до следующих выборов в 1997 году.

Функции вице-президента и его аппарата в законе вообще определены как-то расплывчато, а выполнение поручений президента звучит вообще несколько унизительно для столь высокой должности, предполагая беспрекословную личную преданность.

Между тем, по Москве уже гулял слух, что Руцкой совсем не беспредельно предан президенту. Византия, Византия. Что-то ведь говорил о Византии Никита Михалков, но генерал Руцкой так и не понял, о чем тот хотел его предупредить. Плюнуть и уйти в отставку, уехать в Курск и жить себе на генеральскую пенсию, да еще на льготы, полагающиеся Герою Советского Союза?

НЕТ! Кто попадал на советский верх (коммунистический или посткоммунистический), тот сразу понимал, что никакие силы (кроме штыка, конечно) не могут заставить спуститься из заоблачных высот сказочного Зазеркалья в дерьмо повседневной жизни рядового «совка» хоть на генеральскую, хоть на профессорскую пенсию.

Уже получена восьмикомнатная квартира в доме «улучшенной планировки», построенному по проекту еще бывшего председателя Совмина и члена политбюро ЦК КПСС Николая Рыжкова, уже с помощью начальника своего аппарата бывшего генерала КГБ Стерлигова (соседа по этажу), приватизируются по остаточной стоимости сказочные особняки, уже братья вызваны в Москву и включены в «семейное дело», перед которым открываются такие возможности, о которых раньше можно было лишь прочитать в сказке об «Али-Бабе и сорока разбойниках»…

Но и эти перспективы казались мелкими от сознания того, что всего один шаг отделяет его от поста президента в случае «смерти президента, болезни и других причин, делающих невозможным президенту выполнение его обязанностей».

Видимо, Ельцин заметил, что его «вице» смотрит на него с каким-то странным прищуром, как бы через прицел, потому что в январе 1992 года Руцкой, давая интервью журналу «Пари Матч», озвучил на весь мир следующее заявление: «Я дал Ельцину слово офицера, что останусь с ним до конца. И я не нарушу этого слова».

Даже плохо искушенные в политике понимают, что подобные заявления просто так не делаются. Значит, у президента есть все основания сомневаться в лояльности вице-президента, раз тому приходится громогласно клясться в том, что я «останусь с ним до конца». До какого конца? Подобная формулировка предполагает, что президент уже загнан в угол и над ним свистят пули, а верный Руцкой решил остаться с ним до конца и разделить его печальную участь. Это выглядело тем более странно еще и потому, что Руцкой почти сразу же после интервью французскому еженедельнику начал нечто, напоминающее крестовый поход против политики своего патрона и Верховного главнокомандующего.