Меч Реконкисты

Не важно. Некоторые темы не стоит трогать. Ей всегда снились только обрывки памяти. Желтые стены того страшного дома, скучные в своей вынужденной жестокости лица, первое осознание себя, мысли как четкая речь и образы, а не сломанные витражи из эмоций и чужих обрывков слов, обретение Матери…

Много чего еще. Однако последние десять дней она видела только три разных отрезка своей жизни. Бой с Отшельником и его последствия, встреча со своими первыми друзьями и бой за ЦУМ.

Последний вышел самым болезненным. Не из-за тварей, нет, хотя она прошла по грани. К счастью, ограничения не давали сбоев. Не думать, не чувствовать, не ощущать, не переступать пределов каменной ниши. Убивать зомби оказалось, к тому же, тем легче, чем меньше защищаемая территория. Ограничить собственную мобильность оказалось хорошей тактикой. Она запомнила.

Вот только этого все равно было недостаточно. Лисса не могла умереть там, не после тех слов от Матери. В тот момент ввести одно-единственное дополнительное ограничение показалось правильным. Может, так оно и было, она не могла сказать точно.

Из-за навязанных ей же самой правил, девушке пришлось молчать и не подходить к товарищам из-за навыка. Не пытаться спасти, не привлекать внимание, не попадаться на глаза, избежать контакта после атаки. Заранее взятое самоограничение, что она уйдёт не попрощавшись, увеличило ее силы настолько что это хрупкое тело совсем не пострадало в той бойне.

"Простите меня. Простите, простите…" — Лиссе было стыдно смотреть на беспокойство и грусть на лицах товарищей. На их решимость и бесплодные поиски. На ссоры с остальными. Из-за нее, все из-за нее.

Навык уже не действовал, но она и так потеряла слишком много времени на помощь этой команде и людям в целом. Ни Мама, ни ее советницы не одобрят. "Помогать людям, значит дать им шанс возвыситься над нашей собственной группировкой, как ты этого не понимаешь?!"

Лисса вздохнула. После возвращения на базу ей устроили знатную головомойку. Не помогло ни принесенное ей "Сердце Праведника", важный ингредиент для какого-то непонятного зелья, ни убитый Воланд — "Правая рука" Вереска, командира армейцев.

А ведь именно после смерти самого преданного и самого сильного своего сторонника под Вереском зашаталось кресло, количество дезертиров утроилось, а офицеры стали сбиваться в группы по интересам. Самая могущественная группировка с подавляющими запасами ресурсов, с подготовленным оружием и прекрасным положением поредела вдвое за каких-то восемь дней.

Кажется, своими необдуманными поступками она сделала только хуже. С выжившим и окрепшим ЦУМом, точнее, Орденом, монахи могли не бояться нападений монстров, их положение так и не стало достаточно шатким, а нарастающий развал Армии пошел в плюс, а не в минус.

"Слишком сложно. Почему они ругают за это меня?!" — Надувшись, подумала девушка. Мамина лучшая подруга орала до хрипоты, особенно когда Лисса зевнула и назвала ее Кудряшками. Но ведь у нее правда кудряшки, зачем так злиться?

В итоге, ей пришлось использовать силу для перетаскивания мебели. Лисса не слишком возражала, чувствуя свою вину после грустного, наполненного смирением и разочарованием взгляда Мамы, но таскать шкафы и выбивать перегородки в квартирах рядом с базой было довольно скучно.

К счастью, Детям Мораны снова потребовалась ее помощь. Тогда, после сухого вызова от дежурной, девушка летела на встречу в кабинет как на крыльях. Но всю ее радость сняло как рукой после озвучивания очередной "просьбы".

— Грядет волна, девочка. И мы в самом ее эпицентре, — Вдруг начала разговор Праматерь, пока ее подруга, и, по совместительству, телохранитель, буравила Лиссу неприязненным взглядом.

Сама же "девочка" никак не могла понять: почему такая слабачка, как Кудряшки вообще поставлена охранять тело самой главы Детей Мораны. Может быть здесь тоже есть какая-то тайна, как с ее собственным навыком. Простой и предельно логичный, он вызывал оторопь вкупе с головной болью у всех, кому не посчастливилось слушать объяснения любительницы туник и приталенных кардиганов.

"Или дело в том, что Кудряшка одна из тех немногих, кто так и не влюбился в Маму после той процедуры".

Лисса перевела рассеянный взгляд на диван, в котором сидела ее благодетельница, ее лидер, ее самая первая и самая большая привязанность.

Довольно высокая, очень женственная, с мягкими, струящимися до поясницы темными волосами оттенка чая с шиповником, высокой грудью, ровными ногами, которые она держала в любимой позе, закинув правую на левую.

Женщине можно было дать от силы двадцать пять, и то лишь из-за слишком серьезного и даже жесткого выражения лица. Ни странный, но очень идущий ей корсет, ни длинная юбка, что сейчас задралась и открывала взгляд на голые бедра, ничуть не прибавляли ей возраста. Идеальная кожа: мягкая, упругая, без следа прыщей или возрастных изменений, тяжелые, густые волосы, гладкое, чистое лицо.

Вокруг нее стояло на коленях сразу три фривольно одетые девушки. С обожанием глядели в лицо, неловко и страстно гладили ноги, самая смелая целовала колени и лодыжки.