Меч Республики

Никому из команды даже в голову не пришло высказаться против. Пока же врага поблизости не было, Ри решила помочь другим оказавшимся в тупике стаям, чтобы они не попали под удар на неудобной позиции. Началась игра на опережение. Валери, словно всамделишная Тёмная Мать, старалась создать своим отпрыскам — стаям — максимально удобные условия при налёте на них с воздуха. Она не жалела корабль, используя все его возможности для создания коридоров, прореживания рядов противника, помощи в захвате вражеских укреплений. Это казалось ненормальным, даже диким, но работало! Она пыталась учесть все возможные факторы, начиная от максимально вероятного угла входа в атмосферу вражеских кораблей, и заканчивая особенностями рельефа конкретной местности и энергозапасом дроидов поддержки стай. Она пыталась свести заведомо проигрышную ситуацию на ничью, чтобы после прибытия подкрепления уже к республиканским силам, у стай была реальная возможность прорваться прочь из этого планетарного ада. Когда же на границе атмосферы замаячили вражеские фрегаты, она скинула на планету всех бесполезных в предстоящем воздушном сражении сестёр — свою персональную стаю поддержки. Валькирии не хотели уходить, но признавали правильность выбранной тактики, и уже сейчас просчитывали свои действия по поддержке сестёр, основательно закрепившихся на планете.

Бой фрегата дальней разведки с фрегатами внешников был затяжным и тяжёлым. Его долбили втроём, а от границ атмосферы то и дело прилетали залпы тяжёлых орудий пары крейсеров. К планете смогла прорваться явно не самая слабая из эскадр врага. Однако ласточкам из команды корабля удалось совершить невозможное и не только продержаться против превосходящих сил противника более двух часов, но ещё и сильно потрепать один из вражеских бортов. Потом наш корабль подбили, разворотив двигатели, на которых он держался в атмосфере. Фрегат кометой, разбрызгивающей в стороны детали обшивки, устремился к земле. Люди сжались в своих противоперегрузочных креслах, вмиг окутавшихся коконами индивидуальных защит, и только я стоял в центре зала, готовый расширить свою тройную пелену на всех присутствующих в сердце. Лишь за доли секунды до столкновения с землёй я позволил себе это сделать, и вся энергия от удара массивной туши о поверхность прошла мимо корабельного сердца.

Две бесконечно долгие минуты длилась агония корабля, и всё это время моя пелена держала удар. Это только кажется, что две минуты — мало. Когда ежесекундно тебя сдавливает и выворачивает наизнанку чудовищным буйством разнонаправленных сил, две минуты кажутся вечностью. На второй минуте у меня носом пошла кровь, но я даже не обратил на это внимания. Только когда в помещении повисла звенящая тишина, особенно контрастная на фоне предшествующих ей жутких звуков корёжащегося металла, я позволил себе снять защиту.

Останки корабля представляли собой жалкое зрелище. Броня корабельного сердца была искорёжена, смята серией ударов о землю и взрывами корабельного оборудования. Можно было констатировать: она не пережила падения на землю из атмосферы. Но она и не была рассчитана ни на что подобное, её задачей было сохранить экипаж во время штурма корабля вражеским десантом, ну и, в крайнем случае, помочь выжить при сильном повреждении основного корпуса. Атмосфера сыграла с капсулой злую шутку, испарив часть брони от трения о воздух и разорвав её скрепы трением о землю после падения.

Пошатываясь, я подошёл к Валери и попытался вытащить её из кокона. Она это почувствовала и, отключив защиту, сама вылезла наружу. Моё плачевное состояние не на шутку напугало валькирию. Она поспешила подставить мне своё плечо и уже меня усадить в пустое противоперегрузочное кресло. Вскоре к нам присоединились остальные члены экипажа. Они долго и обстоятельно изучали плачевный вид стенок капсулы, и вскоре всем отчётливо стало ясно, кому и чему они обязаны спасением.

— Извини, Леон, за глупые шутки, — сказала склонившаяся надо мной капитанша. — Твоя помощь оказалась поистине бесценной. Я твоя должница по гроб жизни.

Где-то через полчаса меня отпустило. Не знаю, чему я был этим обязан. Ри что-то мне колола, массировала виски, пыталась что-то говорить, а кресло дарило возможность спокойно отдохнуть, так что я даже чуть-чуть вздремнул. Возможно, все эти обстоятельства вместе и вернули мне способность самостоятельно передвигаться, только голова немилосердно болела и кружилась. Потом мы выбрались из бронированной скорлупы и поспешили прочь, выискивая ближайшую позицию стай.