Меч в ножнах из дикой сливы

Принц ни разу не перебил Иши, не задал ни единого вопроса и, едва молодой чиновник замолчал, резко поднялся на ноги и отошел к перилам беседки. Встревоженный и готовый ко всему Иши встал следом.

– Молодой господин Си, – спросил принц, не оборачиваясь, – вы же мой человек?

Отчего-то простой вопрос прозвучал как приговор. Иши отчетливо понимал, что варианта всего два: отказаться – и его, скорее всего, убьют на месте, потому что он уже глубоко увяз во всем этом, а принцу стоит только позвать – и стража прибежит мгновенно; или согласиться и получить возможность больше узнать о происходящем из первых рук, но лишиться любых путей к отступлению. Иши без колебаний выбрал второй вариант, – сделав вид, что выбор действительно есть, – и мимоходом отметил внезапное странное облегчение.

– Да, Ваше Высочество, – твердо ответил он.

– Тогда вы заслуживаете знать: мне известно о том, что происходит во дворце.

Принц продолжал разглядывать засыпающий сад. Ровный голос, ровная линия плеч. Так, значит, яркий дружелюбный принц Чэнь Шэнсинь, подлинный обладатель пяти добродетелей, может быть и рассудительным, бесстрастным, даже холодным? «Конечно же может, – тут же выговорил себе Иши, – он ведь наследник престола, и любые его природные качества не отменяют воспитания».

– Ваше Высочество, я скажу прямо. Пусть кому-то улики и могут показаться недостаточными, но они указывают на причастность советника Лю или советника Лана – или их обоих сразу к убийству этого заклинателя. Прошу вас, скажите, что это не входило в ваши общие планы, – и вы получите мою верность. Если же нет… – Молодой чиновник глубоко вздохнул: с тигра ему уже не слезть[271], остается идти до конца, и, видимо, единственный способ найти истинного убийцу и призвать его к ответу – открыть принцу всю правду, пусть и рискнув жизнью, – тогда вы ставите меня перед неразрешимым противоречием.

– Какого рода противоречием, молодой господин Си? – Принц обернулся, и любопытный блеск в его глазах напомнил о том живом, приветливом юноше, которым Иши увидел его впервые.

– Мне придется выбирать между верностью вам и долгом перед семьей. Верность вам – это клятва служить и подчиняться, быть подспорьем в ваших делах, оставаться на вашей стороне, что бы ни случилось. Долг же перед семьей – обязанность покарать убийцу моего брата.

– Вашего брата? – Принц даже подался вперед в изумлении.

– Убитый заклинатель – мой старший брат Си Шоуцзю, Ваше Высочество. После смерти родителей у меня не осталось никого ближе братьев. Мой второй брат, Си Сяньцзань, заменивший мне отца, почти уничтожен смертью дагэ; вернуть покой его душе, призвав убийцу к ответу, и выяснить, кому помешала помолвка эргэ с родственницей господина Лана, – мой долг превыше прочих. Так как я могу быть вам верен, Ваше Высочество, если возможный убийца моего брата – ваш самый доверенный советник?

Иши ощутил, что его голос почти дрожит, и невероятным усилием воли взял себя в руки. Он поступал очень глупо и опрометчиво, ставя вопрос именно так; он, пожалуй, рисковал не только своей жизнью, но и жизнью Сяньцзаня, однако остановиться сейчас уже не мог. Он вдруг ощутил, насколько же сильно устал: вести это расследование, скрывать родство с Шоуцзю, жить в постоянном напряжении, беспрестанно опасаясь, что его раскроют и по меньшей мере отстранят от дела.

– Ваше Высочество, – начал он снова, когда осознание того риска, которому он подвергает еще живого старшего брата, накатило на него новой, сбивающей с ног волной и опустило на колени, – Ваше Высочество, я приношу свои извинения; тон, в котором я говорил, совершенно недопустим – как и постановка ультиматумов. Вы вправе подвергнуть меня любому наказанию, вплоть до смертной казни. Осмелюсь просить лишь об одном: какое бы решение вы ни приняли, пощадите моего эргэ. Он знает только о том, что дагэ умер здесь, во дворце; больше ни о чем из того, что я рассказал вам. Клянусь вам именем Шуйлуна, его божественной супруги и божественной дочери. В одиночку Си Сяньцзаню никогда не узнать даже тени того, что подозреваю я, он прекрасный, но простой человек.

Принц долго молчал, не глядя на него. Его красивое лицо было абсолютно непроницаемым – Иши не мог прочитать на нем ни единой эмоции. Некстати вспомнилось, что Чэнь Шэньсинь – сын и племянник совершенствующихся, что его дух и кровь достались ему от тех, кто выбрал своим путем покорение мира, власть над ним и собственным сердцем; что даже он, в сущности, был к Шоуцзю ближе – ближе, чем они, его родные братья.

– Молодой господин Си, – принц качнул головой, наконец выходя из своего холодного, пугающего оцепенения, – я выслушал и обдумал все, что вы мне сказали, и пока не вижу необходимости карать ни вас, ни вашего брата. Забота о семье похвальна, и я не стану винить вас за ваши слова и позицию; чтобы не подвергать испытанию уже данные мною клятвы, я могу твердо обещать вам следующее: имя преступника вы узнаете, в остальном же – как боги решат. Я помню, что «дела замышляются людьми, а их успех зависит от Неба».