Меч в ножнах из дикой сливы

Портной Сяо Линь выполнил все в точности, и, в восхищении разворачивая алое платье, Сяньцзань жалел только об одном: что не было времени украсить наряд вышивкой с фениксами и драконами, как положено. Когда Чжан Сяомин вышла в сад в этом платье, с густой вуалью на голове, с высокой, украшенной бабочками и птицами прической, Сяньцзань мог только стоять и не сводить с нее глаз. И не сразу понял, что она обращается к нему:

– Господин Си, примите и вы от меня подарок. – Она протягивала ему на вытянутых руках халат из плотного алого сэдина. В отличие от традиционных свадебных одежд, он был украшен вышивкой очень скромно: на спине расправляла синие с золотом крылья Луань-няо, а ее пышный сине-зеленый хвост был так длинен, что заходил на переднюю полу сверху, спускаясь каскадом сияющих перьев до самого подола.

– Меня учила наставница из школы вышивания «Юэ»[417], – пояснила Чжан Сяомин, пока окончательно покоренный Сяньцзань надевал халат прямо поверх одежды. – Чудесные птицы и Небесные сады – любимые мотивы мастеров оттуда. Вы знали, что только эта школа использует в вышивке настоящие перья? Будь у меня больше времени, я подарила бы вам что-то более долговечное, но…

– На руке, дарящей розы, всегда остается их аромат, – мягко перебил ее Сяньцзань. – Все, что вы пожелаете мне подарить, дева Чжан, я приму с радостью и благодарностью.

Связав их руки красным шнуром, он повел невесту к алтарю. Сад цвел и благоухал: пышные шары гортензии и не думали осыпаться, лишь порыжели листья, оттеняя бело-розовые соцветия[418]; качала головками хрупкая, но невероятно стойкая ветреница, у ограды пылали медно-красные и бронзовые хризантемы, а возле пруда распустились нежные фиолетовые безвременники. Из воды выглядывали любопытные рыбьи морды: карпы собрались посмотреть, что происходит и не дадут ли им еды. Иногда Сяньцзаню казалось, что вместо стаи рыб он завел стаю собак: карпы узнавали его, приплывали на голос, брали еду с рук и тыкались холодными носами в ладони. Заметив их, Чжан Сяомин мелодично рассмеялась и попросила позволить ей покормить рыб после. Разве мог он ей отказать?

У алтаря Сяньцзань откинул вуаль с лица невесты. Затем они церемонно поклонились Небу и Земле, после алтарю как символу семьи и родственников и наконец друг другу. Помогая развязывать шнур, Чжан Сяомин заметила:

– А как же клятвы, Си-чжанфу?[419] Неужели вы хотите сделать нашу свадьбу еще более тайной и бесшумной? У меня есть одно предложение – уверена, вам понравится.

И прочитала нараспев:

Лист пожелтелый, лист пожелтелый
Ветер несет в дуновенье своем.
Песню, мой милый, начни – я хотела
Песню продолжить, мы вместе споем!
Лист пожелтелый, лист пожелтелый

Ветер кружит и уносит с собой.
Песню продолжи, родной, – я хотела
Песню окончить с тобой[420].

– Разве не символично, Си-чжанфу? Мы познакомились с вами в саду благодаря стихотворению, и сейчас стихотворение звучит искреннее любой клятвы.

– Моя мать, – тихо сказал Сяньцзань, – очень ценила поэзию, здесь повсюду скрываются мраморные таблички с отрывками ее любимых стихотворений. Более всего их любил мой самый младший брат, но, мне кажется, я нашел, что ответить вам… Си-фужэнь.

Я в столице теперь, где сливаются русла трех рек,

Ты – на юге далеком, где Великого озера гладь.
Через эти хребты и потоки, чтобы снова друг друга обресть,
Нужно птицей лететь или быстрою рыбою стать.
На одно бы мгновенье увидеть твой ласковый взгляд,
Вновь чарующим звукам речей твоих нежных внимать.
Обнимая одежды, всю ночь по постели мечусь
И во сне твое имя могу до утра повторять.

Страшно мне, что другому любовь ты отдашь,
А не будет тебя – в этой жизни мне что еще ждать?![421]

– Прекрасные стихи. – Чжан Сяомин нежно погладила его руку. – Я скажу еще кое-что. Морю не страшно обилие воды, сокровищнице не страшно обилие драгоценностей; людям не страшно обилие счастья, ученому не страшно обилие знаний[422]. Разреши себе быть счастливым, сяо Цзань[423]. Именно себе, не своей семье или другим людям.

– Я привез с Ярмарки Пряностей семена коричника ароматного, – ответил Сяньцзань невпопад, оглушенный теплом и мягкостью ее голоса. – Мне рассказывали, что в далеких странах на западе из него вьет гнездо чудесная огненная птица. Давай посадим его сегодня? Как знак, что мы вернемся, как знак того, что беда может пройти стороной.