Меч Владигора

— Шутит он, не обращай внимания. Браслет взял, чтобы из-за оного на тебя, раненого и обездвиженного, других покушений не приключилось. Убедил нас, что так будет лучше. Пожалуй, прав оказался, поскольку не токмо ты сам, но и браслет твой весь лагерь переполошил. Даже умнейший Ставр начал чужие глупости повторять, называя тебя то колдуном, то жрецом, из-за браслета с колдунами повздорившим, то и вовсе оборотнем.

— С чего вдруг оборотнем-то? — удивленно вскинул брови Владигор. — Или во мне вдруг зверя высмотрели?

— Не в тебе, но рядом с тобой. Божан, сам от страха трясясь, обозникам про издохшего волка рассказал. Они быстренько вывод сделали: мол, одного поля ягоды. Просто из тех зверюг, что на Обманной горе злобствовали, ты один успел вновь человеком обернуться. Потому и выглядишь полумертвым, что превращение продолжается. Как закончится, ты всех нас порвешь-загрызешь. И в доказательство показывали на рану, которую молодой свеон тебе в поединке нанес. Рана-то почти затянулась, хотя все видели, как его кинжал твой бок вспорол!

— Но это же… — заикнулся было Владигор о своей способности к быстрому самоизлечению, однако тут же прикусил язык.

Демид с хитрецой и пониманием посмотрел на него, чуть заметно кивнул:

— Вот и я сперва хотел рассказать им, что слыхал уже об одном славном воине, на котором любые раны заживают быстрее, чем на собаке. Да подумал, что не ко времени будет сей рассказ… В общем, так или иначе, а народ потребовал унести тебя подальше от обозного круга. Ночь мы провели в рощице. Перед самым рассветом Ставр пожаловал с дурными вестями. Выяснилось, что ночью, Горячих Ключей не убоясь, из лагеря в Преслав сбежал совсем голову потерявший Божан. Чего он в городе наболтает (если, конечно, доберется туда), какого страху на жителей и купцов нагонит, о том лишь догадываться можно. А хуже всего, что другой мой дружинник, Вавила, который приятелем был с Родькой, в лагере бучу поднял. Обвинил Ольгу ведьмой. Родька, по его словам, давно в приблудном синегорце колдуна учуял, поэтому хотел казнить его, да не тайком, а при честном народе. Но ведьма-скоморошка воспрепятствовала, безжалостно убив доброго молодца. Как ни странно, в этот бред все поверили и порешили на зорьке расправиться с ведьмой Олюшкой, с колдуном-оборотнем Владием, а заодно и с теми, кто вас вздумает защищать.

Услышав, в какую беду вверг безвинных людей, заботившихся о нем, Владигор только челюсти сжал — до зубовного скрежета. Да и какими словами можно было выразить чувства, обуревавшие его?

Ольга, кинув на раненого обеспокоенный взгляд, поднесла к его губам маленькую медную фляжку.

— Выпей целебного отвару, Владий, сразу полегчает.

Он торопливо сделал несколько больших глотков. У отвара был привкус мяты и еще какой-то сладенькой травки.

— Ничего нет хуже человеческой глупости, — наставительно произнес Путил. — Я не раз имел возможность убедиться в этом. Какими же безмозглыми надо быть, чтобы красавицу-скоморошку ведьмой выставить!

— Не только в глупости суть, — подправил его Ярец. — Они перепуганы были. С перепугу на всякую дурь можно решиться…

— Короче, дружище, не дожидаясь исполнения их угроз, мы распрощались со Ставром и под прикрытием предутреннего тумана снялись с места. Тогда нас, вместе с тобой, четверо было, но перед самым Преславом объявился Зенон и еще один обозник, Вешняк, на своей собственной телеге (так он уверяет) от Ставра отколовшийся. Они рассказали, что Вавила совсем разъярился и подбил мужиков кинуться в погоню, которая, правда, у Ключей задержалась немного. Поэтому мы решили с тракта в сторонку уйти и дневку в лесу устроить, а Зенона в город послать, чтоб разведал все толком. Хорошо сделали, что в Преслав не сунулись… Там, как выяснилось, по наущению безумного Божана тоже готовы были кольями тебя встретить. Поверили, что везем в вольный город то ли колдуна, то ли оборотня, то ли еще что похуже.

Последние слова Демида Владигор воспринимал с трудом, борясь с нежданно нахлынувшей на него сонливостью.

— Не тревожься, Владий, — услышал он ласковый голос Ольги. — Это хороший сон, добрый. Я особой травкой тебя напоила, которая у Горячих Ключей растет. Она душе отдых дает, а телу живость возвращает. Поспишь — силы накопишь. О плохом не думай: мы тебя не покинем.

На сей раз Владигор проснулся совершенно здоровым. Была ли в том его собственная заслуга, или подействовал отвар скоморошки, а может, как утверждал Путил, самоцветные камни свою лечебную мощь проявили — это сейчас не имело значения.

Куда важнее было, что он полностью избавился от недуга и вновь обрел способность действовать. Хотя и вынужденное, но все же почти четырехдневное бездействие тяжелым грузом лежало на сердце, заставляя искать быстрый и надежный выход из создавшегося положения.