Меч войны

   — Благодарю вас, губернатор. — Он сделал лёгкий жест благодарности и глотнул вина. — Но я не вижу оснований для комплиментов в мой адрес, особенно от президентства Мадраса.

   — Этот титул звучит несколько абсурдно в настоящих условиях, как вы думаете?

   — Кто знает? — Хэйден развёл руками, за что сразу с юмором ухватился Ковингтон.

   — О, я вижу по вашим манерам, что вы провели среди мавров много времени. Вы были в Аркоте?

   — Да. А затем в Хайдарабаде.

Ковингтон дёрнулся от восхищения.

   — Хайдарабад, да?

   — Ия думаю, что принёс новости, очень важные для компании, хотя они могут испортить вам впечатление от вина. Вы не хотите пригласить майора Лоуренса, чтобы он тоже послушал?

   — Я думаю, не сейчас.

Хэйден рассказал Ковингтону о смерти Асаф Джаха. О том, как Назир Джанг одержал верх в борьбе за власть и стал преемником низама во дворце.

   — Сэр, Назир Джанг имеет много шпионов в Карнатике. Значительно больше, чем мы могли представить. Нет ничего из происходящего в Декане, о чём бы не докладывалось ему. И это же можно сказать о месье Дюплейксе.

   — Действительно? — спросил Ковингтон, вставая и расстроенно ходя по комнате. — Если бы мы узнали о смерти Асаф Джаха двумя месяцами ранее, тогда мы могли бы побудить Дюплейкса на поспешное решение. Теперь же перспективы у нас неутешительные.

   — Я спешил изо всех сил, сэр.

Ковингтон поднял бровь.

   — И чуть не прибыли в деревянном ящике, как я слышал. Наш мистер Клайв — ревностный офицер. Храбрый, как тигр, и, возможно, столь же свирепый. Я должен извиниться за его рвение. Конечно, компания возместит вам потерю лошади. Напомните мне об этом позже. Я должен написать в Калькутту. Капитан последнего судна, которое проходило здесь, обещал пренебречь опасностью и бросить якорь на обратном пути. Оно будет следовать из Тринкомали в Хутли. Позвольте мне набросать письмо сейчас же. Вы поможете мне составить его.

Ковингтон тяжело уселся за письменный стол. Но когда он взялся за перо, его плечи печально обвисли под мундиром.

   — О, это самое противное дело. Просьба о помощи, на которую невозможно ответить.

   — Вы так думаете, сэр?

   — Точно так же я мог бы бросить это письмо в волны, запечатав его в бутылку. Калькуттское президентство не может дать нам подкрепления, и, как говорит Боскоуэн, никто не придёт к нам на помощь с юга, от мыса. К тому же мы не знаем, направили ли французы сюда ещё один флот.

   — Мы не должны оставлять надежду, сэр.

Улыбка Ковингтона мимолётно осветила его лицо.

   — Человек никогда не должен оставлять надежду. Но возможно, что наш конец близок. Ещё одна атака легионов Дюплейкса, и нам придётся худо.

Пока Ковингтон наносил чернила на бумагу, Хэйден размышлял над тем, что Маскелен говорил ему относительно Аркали:

   — Роберт сходит по ней с ума, говорит, что они предназначены судьбой друг для друга.

   — А она не хочет его видеть?

   — Хэйден, она почти так же сходит с ума по тебе. Он так раздражает её, что она избегает его, и это углубляет злобу Клайва. — На лице Маскелена было написано чувство глубокой озабоченности. Он потряс головой, подняв кверху руки. — Любовная страсть может привести к опасному безумию. Не могу сказать, чтобы я хорошо понимал это, поскольку сам — человек ровного настроения, но я видел это в других. Аркали вздыхает и падает в обморок, а Роберт от любви погружается в ад.

   — Он видит во мне соперника?

   — Конечно.

Хэйден горько рассмеялся и рассказал Маскелену, насколько более жестоким был на самом деле поворот судьбы, признавшись ему в любви к Ясмин.

Маскелен был потрясён.

   — Как твой друг, я обязан сказать тебе, чтобы ты выбросил женщину Моголов из головы. Очевидно, что здесь не может быть будущего.

   — Я люблю её, Эдмунд.

   — Скажи это Аркали, и ты разобьёшь её сердце.

Хэйден печально повесил голову.

   — Да, возможно, это и так. Но это — правда.

Возвратившись к реальности, Хэйден увидел на лице губернатора Ковингтона выражение ожидания.

   — Простите, сэр? Что вы сказали?

   — Я говорю, ваш отец был здесь дважды. — Ковингтон сделал паузу. — Вы знаете уже, что он отрёкся от вас?

   — Да.

   — Я думаю, будет верным сказать, что он держит против вас определённую обиду.

Подобное мягкое изложение истины вызвало у Хэйдена горькую усмешку.

   — Не смейтесь. Будет не до смеха, если «Удача» появится здесь вновь.

   — Я готов встретиться с моим отцом как мужчина с мужчиной в любое время.

   — Тогда вы — более храбрый человек, чем я, Хэйден Флинт. Он — самый опасный индивидуум из всех, кого я знаю. Его обида касается вашего «похищения» рубина. Он говорит, что не простит вас.

   — Я полностью разорил его?

Ковингтон помолчал.