Меч войны

Глава XVII

Аркали ждала среди ковров и подушек, уносясь взглядом сквозь каменную решётку туда, где собирались облака в подернутом дымкой небе.

Через оконный переплёт перед ней представал древний и неизменный вид. Мощно укреплённый город был построен на цельной скале, возносившейся на сотни футов над окружающей землёй. Наверх вели ступени лестницы, начинающейся возле священных водоёмов с западной стороны и поднимающейся с колоннадами храма и павильонов, предназначенных для отдыха паломников-индусов. Наверху стояла пагода, в которой, как ей говорили, были сотни языческих идолов различных индусских вероисповеданий. Над ней развевался огромный зелёный флаг набоба, не мешавший индусам совершать свои ритуальные восхождения. Сколько часов уже она провела, наблюдая, как паломники очищаются в водоёме и затем медленно поднимаются по ступеням, чтобы совершить поклонение богам!

«Скоро уже. Это произойдёт сегодня. Один смелый шаг — и ожиданию придёт конец, — думала она. — Прошли недели, прежде чем я осознала, что в действительности произошло со мной. Как глупо. Ведь я слышала много рассказов о европейских женщинах, взятых в зенаны местных князей. Почему же я не могла поверить, что именно такая судьба постигла и меня? Я не была захвачена работорговцами, меня взяли заложницей ради выкупа. Меня просто поймали, как бабочку».

Когда Аркали привезли в Тричинополи, она была в ужасе. Её одежды были грязны и разорваны; она страдала от травм и была физически истощена... Они надели на неё длинные чёрные одежды, Захир связал её и посадил в паланкин. А когда её вывели наружу, она увидела, что оказалась не в ужасном подземелье, но в каком-то подобии дворца, населённого исключительно женщинами.

Находясь в шоке и почти неспособная стоять, она воспринимала происходящее как смесь сна и игры воображения. Её купали, мыли и смазывали маслами обнажённые служительницы, которые представлялись ей темнокожими ангелами. Затем она долго и глубоко спала, должно быть весь остаток дня и следующую ночь.

Аркали проснулась утром достаточно рано, чтобы увидеть, как солнце поднимается над туманными холмами, простирающимися на много миль к востоку, и услышать заунывные мусульманские молитвы благодарности за день, который был уже написан.

Странно было проснуться одной, во дворце, который был, может быть, раем или языческим представлением о рае. «Не может быть, — думала она в благоговейном страхе. — Либо эти мавры оказались правы, говоря о Боге. Но тогда разве возможно оказаться в раю с телом, измождённым и израненным? И что это за небеса, от которых нельзя добровольно отказаться?»

Аркали вздохнула, сидя с безрадостным лицом. За месяцы со времени похищения она, похоже, выплакала все слёзы. Она перепробовала всё, начиная от попыток побега и кончая отказом от еды, но безрезультатно. Ей пришлось отказаться от мысли о свободе.

Жизнь её тюремщиков казалась ей невозможной. Бесстыдство их наготы поражало её. Они непрерывно мылись и купались, кажется, пять раз в день, что, она знала, должно в конце концов подорвать здоровье и психику любого цивилизованного человека. Ужасно, что они ожидали и от неё того же самого. Единственно, ради чего можно было выносить это постоянное отмачивание — это то, что купания позволяли смыть хотя бы часть ароматных масел и духов, которыми они натирали друг друга.

Женщины относилась к Аркали как к экзотической игрушке. Она завораживала их, и они часто окружали её, глядя как дети, раскрыв от изумления рот. Аркали визжала и отбивалась от них, но это не оказывало никакого воздействия. Вскоре она поняла, что самым необычным для них является цвет её кожи и волос, что, казалось, было для них признаком благородства и ценилось чрезвычайно высоко. Они трогали её и даже царапали веснушки на руках, как будто могли отскрести их или смыть водой.

Аркали заметила существование здесь жёсткого социального порядка. Все обязанности исполнялись служанками: здесь были подметальщики и одевающие, те, кто наблюдал за приготовлением пищи, и те, чьей единственной обязанностью являлось избивать непокорных или украшать их по моде этой страны. Были тут и молодые девушки, выглядевшие как проститутки; были и те, кто находил покой в уединении, а также те, кто проводил время в молитве. С мнением некоторых старших матрон считались все, когда они совершали обход в сопровождении мужчин, подобных которым она не видела никогда ранее.

Она представляла себе, что евнухи — это что-то вроде жестоких солдат, поставленных над женщинами для обеспечения порядка, но эти не были похожи на мужчин. Когда одного из них позвали, чтобы успокоить её после особенно яростного протеста, и он помог насильно раздеть её для купания, она не почувствовала, что над ней совершается насилие, как в ту страшную ночь обстрела форта Сен-Джордж.