Меч войны

   — Нас учили, что кавалерия всегда побеждает артиллерию. Они будут разгромлены прежде, чем успеют перезарядить орудия.

   — Это может случиться лишь с вашей артиллерией! Их же пушкари могут производить четыре выстрела в минуту, и каждое орудие стоит целого батальона мушкетёров, если его заряжают картечью! Даже лучше батальона, потому что орудие можно моментально повернуть в любом направлении. Они превратят вашу конную армию в требуху, если привезли лёгкие пушки из Мадраса!

   — За Мадрасом наблюдает арьергард! — Она гневно ткнула пальцем в пехоту на другой стороне реки. — Вот наш враг. У них нет пушек.

Французы переходили реку вброд, с мушкетами наперевес, с примкнутыми штыками. Их ряды были безупречно прямыми, несмотря на огонь, который открыла по ним артиллерия Моголов. За пять секунд прозвучало лишь десять громких выстрелов, поднявших в воздух белый дым и одно большое дымное кольцо, поплывшее над водой. Французы и сипаи уже выходили из воды во главе со своим офицером. Своим быстрым продвижением они заставляли артиллерию Моголов открыть преждевременный огонь, и потери были невелики, поскольку орудия вместо картечи были заряжены железными ядрами.

Хэйден собрал всю свою твёрдость, когда погонщик пустил их слона вперёд. Перед ним Мухаммед как сумасшедший выкрикивал что-то своим командирам, и ходах начал страшно раскачиваться, когда слон пустился в неуклюжий бег. Его серые с розовым уши хлопали по голове, ремни с металлическими креплениями на массивной голове и шее звенели. Со всех сторон вперёд ринулось море всадников, с визгом нёсшихся мимо них в клубах пыли, с мечами наголо, в развевающихся халатах и тюрбанах.

Эта волна надвигалась, как прибой на два ряда французских солдат, движущихся плечо к плечу; и тем не менее они продолжали идти, как будто не осознавали неминуемости столкновения.

Стороны продолжали сближаться, и когда между противниками осталось не более сотни ярдов, французский офицер поднял саблю высоко над головой. Шеренги голубых мундиров и трёхцветных треуголок замерли. Офицер отступил назад между двумя батальонами и поднял пистолет. Первый ряд, как один, опустился на колено, выставив вперёд мушкетные стволы. Второй ряд, стоя, направил мушкеты между ними, так что их длинные штыки образовали единый ряд, как зубья гребня.

Хэйден с ужасом наблюдал, как солдаты в голубых мундирах исчезли, поглощённые белым ружейным дымом. Залп французских мушкетов сразил несколько дюжин передовых всадников, проредив их строй и создав препятствия тем, кто скакал следом. Напутанные лошади в страхе вздымались на дыбы и брыкались, сбрасывая всадников на землю, в то время как вторая волна конников налетала на них. Французская шеренга произвела новый залп, сразив ещё несколько дюжин несчастных соваров.

Те из конников, кто достиг строя французов, отскакивали от частокола их выставленных штыков и уносились прочь. Некоторые понеслись к селению Сен-Том, узкие, пыльные улицы которого могли дать избавление от смертельного огня мушкетов. Другие отступали вслед за своими разметёнными эскадронами. С правой стороны такая же участь постигла и другие эскадроны. Они оставили без прикрытия капониров у огромной пушки Моголов. «Чемпион-победитель» стоял гордо, окружённый людьми, пытавшимися перезарядить его огромную утробу, но французы продолжали маршировать тем же нерушимым порядком, усмиряя дикую орду своей дисциплиной.

Французские мушкетёры перезаряжали свои мушкеты, поднимая пороховницы и шомполы чётко, как заведённые. Второй вал всадников Махфуз Хана бросился в атаку, и когда они достигли разбросанных трупов и бьющихся раненых лошадей, они были также рассеяны и отражены. Когда прогремел очередной залп, Хэйден услышал свист пуль. Двадцать всадников слетели с лошадей. Мухаммед кричал своим людям продолжать атаку, когда заряды попали в слона. Его хобот взмыл вверх, и животное, трубя от боли, остановилось. Под его глазом виднелось ярко-красное вывороченное мясо, а погонщик смотрел остановившимся взглядом на обрубок своей ноги.

Слон стал тяжело опускаться, и полог, покосившись, накрыл их, не давая возможности что-либо видеть.

   — Бог мой, он перекатывается! Прыгайте! — закричал Хэйден.

Во рту у него был привкус пороха, пыль клубилась вокруг. Джезал выпал из его руки. Он почувствовал удар спереди, когда ходах опрокинулся на сторону, но ему удалось удержать равновесие и устоять на ногах на миг, достаточный для того, чтобы броситься к Ясмин и выхватить её из-под падающего животного.

Он почти потерял сознание от удара головой о землю, но всё же с трудом встал. Ясмин, распростёршись, лежала возле его ног. «Благодарение Богу, она не раздавлена», — подумал он, поднимая её и поворачиваясь на топот лошадей, несущихся на них.

Третья, и последняя, кавалерия накрыла их своим валом, бросившись на французов в последней безумной атаке. Хэйден смотрел на происходящее и ничего не чувствовал. Он видел, как победа, которую пытался принести в Мадрас, рассыпалась в прах.