МЕЧЕТЬ ВАСИЛИЯ БЛАЖЕННОГО

Противостояние между Бретанью и Францией продолжается по сей день. Девяностые годы прошлого века помнят манифестации доведенных до отчаянья бретонских рыбаков, не могущих более конкурировать с промышленным ловом рыбы. Минул десяток лет — и опустели рыбацкие деревушки. Вчерашние рыбаки рассеиваются по городам в поисках работы, богатые парижане скупают их живописные домики для своего летнего отдыха.

Странно ли, что кое-кто мечтает взметнуть черно-белый «гвен-а-дю» вместо ненавистного триколора? Правда, еще вчера большинство бретонцев все же считали сепаратистов витающими в облаках чудаками. Сегодня — день перелома. Бретонцы, вне сомнения, поглядывают на Корсику. И теперь уже нельзя с уверенностью сказать, что завтра они не пойдут сколачивать урны для голосования.

А следом может заволноваться и соседка Нормандия. Ныне Нормандия, как и Бретань, делится на Верхнюю и Нижнюю. Столица верхней — Руан, центром Нижней является Кан. Последние годы правительство лелеет замыслы перекроить нормандские земли. Нормандию предполагается сделать единой, у Кана хотят отобрать столичный статус. Часть субсидий, получаемых Каном, следовательно, отойдет Руану: лицеев станут строить меньше, меньше денег будут получать университет и высшие инженерные школы, будет ликвидирован аэропорт… Кто и с какой больной головы затевает прожект, заведомо обрекающий Нижнюю Нормандию на рост безработицы и упадок? Перемены это повлечет самые неприятные. Сначала, конечно, произойдет резкое «полевение» традиционно правого края — безработные толпы начнут требовать увеличения социалки… Социалку увеличат, но вместе с ней увеличат и налоги. Лучше не станет. Сейчас, по словам моих нормандских друзей, сепаратистов у них на порядок меньше, чем в Бретани. Но когда затеянное в Париже объединение произойдет, обедневшие прибрежные жители тоже могут задуматься всерьез: ну и зачем нам этот Париж? Пусть верхние остаются при нем, если хотят, а мы не пропадем в нашем портовом краю.

Кстати, и в Нормандии, в особенности Нижней, идеология несколько расходится с официальной. Так, одна из улиц Кана носит имя нормандской девушки Шарлотты Корде, той самой, что своей рукой отправила к праотцам революционера Марата. В школах дети, конечно, слышат, что Марат был герой и полубог. Но если ребенок бежит в школу по улице Шарлотты Корде, это что-нибудь да значит. У Нормандии есть нравственные ценности, на которые она может опереться в противопоставлении центру.

Конечно, едва ли Саркози боится завершить свое президентство на крошечном лоскуте королевского домена, как какой-нибудь поздний Каролинг. Но XX век сделал все, чтобы научить нас: самые немыслимые с точки зрения разума и простого здравого смысла вещи вполне осуществимы.

Справедливых границ не бывает, это противно человеческой природе. Любая линия, проведенная по карте, проходит и по человеческим судьбам. Status quo вчерашнего дня был хорош не идеальной справедливостью существовавших границ, а приостановлением их бесконечного передела.

Из Ватикана в Вашингтон

Трудно, очень трудно донести до некоторых наших патриотически настроенных сограждан простую мысль, что монолита под названием «Запад» (он же враг России от начала времен) в природе не существует.

   «Западов» как минимум несколько. Не существует и единой «экспансии Запада», поскольку с наличием/отсутствием экспансии в каждом конкретном случае надо разбираться отдельно. Так, хотя столица США и начинается на букву В, это все-таки не Ватикан. США — страна решительно не католическая, какие бы миллионы католиков (примерно 27%) в ней ни насчитывались. Единственный католик — президент США — Джон Фитцджеральд Кеннеди (до 70-х годов XX века католик и масон были взаимоисключающими понятиями) — кончил трагично, но еще трагичнее оказалась кончина его брата Роберта, убитого, можно сказать, на пороге Белого дома. (Кстати сказать, Роберт Кеннеди в юности всерьез подумывал принять сан, охотно прислуживал в алтаре…) Клан Кеннеди с его упрямыми ирландскими корнями был уникален в США не богатством, а сочетанием богатства, власти и приверженности католическим ценностям. Младшего из братьев Кеннеди, Эдварда, крестил сам Пий XII. Но как раз Эдвард и сошел с дистанции после убийства Роберта. Католический период в истории США был очень кратким.

Но как объяснить нашим горячим головам, что если Бенедикт XVI и проследовал по маршруту Ватикан—Вашингтон, то вовсе не непременно затем, чтобы совместно измыслить что-нибудь новенькое против России? Быть может, стоит попытаться понять, зачем бы еще ему туда лететь, не цветением же вишневых деревьев любоваться, которые как нарочно были несказанно красивы в Вашингтоне в те теплые апрельские деньки.