Мечта

открываю замок, который на соплях, и… не зря моргали фонари. Ещё не включая света, я

вижу на полу крохотной прихожей лежащее в неестественной позе безжизненное тело.

Ну, за что вот мне этот геморрой… Теперь я уже вынужден вставить в планы и это тело, в

голове проносится очередь: «сперва забить кальян, принять душ, потом заняться телом (в

смысле, понять – спит, или совсем уже), позвонить куда следует (а куда следует?), и лишь

потом, пока за ним едут, включить фильм». Потом разум возобладал, я включил свет,

всмотрелся в незнакомое лицо. Молодой парень, лет двадцать пять или даже меньше. В

тёмно-синих джинсах, чёрных носках и бежевой толстовке-кенгурятнике. Не особенно

симпатичный, очень среднестатистический человек. Потрогал его аккуратно за лицо,

потом за кисти рук – вроде холодные, потом другой рукой потрогал себя за лицо и кисть

руки – блин, такой же температуры. Потом потрогал себя под майкой – тепло, и ему

засунул руку под майку (не скрою, с небольшим отвращением). Потом подставил руку к

носу. Короче, он явно не спит. Помочь я человеку уже ничем не могу, так что можно

заняться своими планами, а он пусть полежит, пока не хочется никуда звонить, а то сейчас

сразу начнётся шум, а у меня серьёзный настрой насчёт фильмов и рябиновой настойки…

В два часа ночи ко мне постучали. Я спросонья ползу к двери, открываю замок,

который на соплях, но и нижний тоже закрыт. Открываю нижний и распахиваю дверь. На

пороге двое полицейских, почему-то в форме немецких СС. Они короткострижены и с

бутылками пива. Один из них пытается ворваться внутрь и надеть на меня наручники, но

промахивается, и, спотыкаясь о труп, падает. В это время, как в замедленном кино, второй

размахивается бутылкой и ударяет ей мне прямо по голове. Я вижу яркую молнию и

чувствую сильнейшую боль. Я вздрагиваю, открываю глаза и вижу перед собой метрах в

двух экран ноутбука, предлагающего мне три опции: «просмотр», «установки» и «выход».

Я выбираю третью, встаю с кресла и выглядываю в коридор. Лежит. А время уже четыре,

светает чуть-чуть. Я ещё раз трогаю его лицо и кисти. Заметно холоднее. Тут до меня

доходит порыться в его карманах. Кенгурятница – пусто. Джинсы: передний правый –

пусто, задний правый – карточка какого-то скейт-центра, передний левый – деньги, около

трёх тысяч рублей, задний левый – обрывок бумаги с номером телефона и именем Тоня.

Ни телефона, ни документов. Содержимое карманов я уношу в большую (в понимании

этой квартиры) комнату и кладу в комод, запираемый ключом (но ключ не высовываю),

кроме визитки скейт-центра, которую машинально засовываю в визитницу. Далее на

автопилоте, не обдумывая действий, потому как я уверен в них, иду в другую комнату,

вытряхиваю из огромного чёрного мешка свои шмотки и иду с этим мешком в прихожую.

Секундное сомнение – ноги или голову начать засовывать, потом я решаю, что ноги,

поскольку будет уж очень неэстетично, если он будет биться головой о ступени при

спуске. Он еле помещается, но мне удаётся даже красиво повязать мешок синим бантом

сверху, оставшимся у хозяйки от какой-то подарочной упаковки. Я не сомневаюсь в своих

силах, но он оказывается значительно тяжелее, чем я предполагал. Я обхватываю мешок в

месте предполагаемого торса и уже тащу его по предбаннику, а ноги господина волочатся

10

по кафелю. На лестничной площадке я принимаю героическое решение воспользоваться

лифтом. Он жутко скрипит при открытии, наверное, перебудив весь дом. Уже по пути

вниз я пытаюсь предположить как мне себя вести, если вдруг внизу кто-нибудь окажется

из жильцов. На моё счастье, там никого нет. Никого нет и на улице – дворники ещё не

проснулись. Мусорные контейнеры находятся всего метрах в тридцати и уже полные, хотя

и не под завязку. Насколько я понимаю, через час-другой за ними приедут. Я стараюсь в

спешном порядке вытащить несколько особенно обширных коробок из наиболее

свободного, запихиваю туда с неимоверным трудом тело, которое не хочет сгибаться и

сверху снова прикрываю коробками. Ступни так и не влезли и торчат наружу, но они всё

же в мешке, поэтому здравомыслящий человек не поймёт, что там. Верхние коробки тоже

выпирают, и я надеюсь, что мусорщики не будут трогать то, чего не следует. Уставший,

но без каких-либо душевных переживаний, я отправляюсь домой по лестнице. Сплю я в то

утро крепко.

СОН И КАФКА

На следующий день, точнее, ближе к вечеру у меня была запланировано посещение

одного интересного мероприятия. За мной заехал Максим, и мы направились в один из

новых павильонов в Коломенском на выставку его знакомого – это вроде как картины,

только живые. Сзади к ним приделаны какие-то механизмы, так что лоскутки и объекты

на картинах перемещаются и меняют свой цвет. В общем, достаточно перспективно, хотя

и бесполезно для меня, поскольку инвестициями во всякий хлам из области высокого и не

очень искусства я не занимался.

Да, выходя из подъезда и умышленно допихав в почти пустой ещё мусорный пакет

всяческой прессы (то были журналы про интерьеры, кажется), я, махнув Максу рукой,

проследовал до помойки. Мусора там снова было «выше крыши», но вчерашнего пакета