Мечта хранимая

Смысл этого обнаружился чуть позже. Пройдя очередные несколько ступенек, я усмехнулся: вот, опять что-то бездарное. Один стих сильно выбивался из общего ряда и стилем и качеством — но был удивительным образом похож на другой, встреченный чуть ранее. Кажется, инфернал пытался спрятать здесь собственное творчество в надежде на то, что на фоне «хороших соседей» и его воспримут положительно. Интересно, кто-нибудь успел сказать ему, что желаемого эффекта он не достиг, а очень даже наоборот?

Я прислушался к своему настроению: тихо. Где-то в глубине бурлило злобное веселье, но больше ничего различить не удавалось. Ладно, в конце концов, даже это хорошо в сравнении с недавним мутным состоянием.

Стенку почитал, можно идти дальше, всё равно возможность комментирования не предусмотрена: тексты либо располагались очень плотно друг к другу, либо окружались орнаментом, забиравшим всё свободное место. Конечно, оставалась возможность задействовать метафизику и «поправить права доступа», расчистив место самостоятельно, но это, думается, перебор.

На пороге библиотеки я поморщился: совершенно забыл, как здесь темно и мерзко. Подавив желание выломать всю внешнюю стену — понравилось, да, — повесил под потолком магический шар, наполнивший помещение мягким ровным светом. О, сколько, оказывается, разных оттенков у корешков!

Внимание привлекла книга в узорной позолоченной обложке. Название гласило: «Тексты лучших песен». Одна из написанных хозяином башни, о которых говорили Альден с Ресдом?

В сознании началась потасовка. Скепсис наносил меткие и точные удары сомнениями, доказывая, что в Самом Избранном Цитатнике инфернала ничего хорошего быть не может. Любопытство напоминало, что не так давно меня очень интересовала роль тёмных Мечтателей в этом мире. А где собирать информацию о них, как не в дневниках?

Я повертел книжку в руках. С дневником загнул, конечно, песенник единственное, что может дать, — представление о мышлении составителя. А мышление и так примерно понятно…

Расставляем по местам приготовленные души
Я расписан по часам и во мне моё оружие
Мёртвых слов железный лес, и бессмысленно сраженье
Мы не знаем пораженья
Нам нужен мир — и желательно весь…

Тьфу. Если это стоит в самом начале, можно догадаться, что будет в конце.

Смутное время — призрак свободы на коне.
Кровь по колено, словно в каком-то диком сне
Тешится люд, бьют старых богов.
Молится люд, ждут праведных слов.
В небе комета — близких несчастий верный знак.
Воины света павших сжигают на кострах,
Воины тьмы мир взяли в кольцо,
Тысячи птиц вниз рухнут дождём…[5]

Или нельзя…

Интересно. Даты не проставлены, вообще никакой сторонней информации. Реально ли, что инфернал делал эту подборку до последних дней своей жизни, на протяжении всей войны с Империей, или это совпадение и песня случайно оказалась на таком подходящем ей месте?

Закрыв книжку, я отмерил на глаз середину и открыл снова.

Надо мною тишина, небо, полное дождя.
Дождь проходит сквозь меня — но боли больше нет.
Под холодный шёпот звёзд мы сожгли последний мост
И всё в бездну сорвалось, свободным стану я…[6]

Снова Кипелов.

Может, просто вся вторая часть отведена под него?

…Расплескалось наше лето по бетонной стене,
В пальцах гаснет сигарета — значит, воздуха нет.
Держись же, паря, за нами, только крепче держись,
Макай лоскутное знамя в креозотовый бриз…[7]

Нет, не отведена, всего понемногу. И чем дальше, тем сильнее ощущение, что выбор действительно строился на актуальных предпочтениях, проистекавших от жизненной ситуации.

А это, в свою очередь, нагоняло тревогу: уж Медведева я никак не ожидал здесь увидеть. Одно дело популярные группы, другое — такие неординарные… Неужели мы и впрямь имели одинаковые музыкальные вкусы?

Ничто так не деморализует, как общие корни с врагом. Почему всё складывается именно так? Одни и те же мысли — и совершенно разные выводы. Почему первое, что я захотел сделать, вникнув в правила этого мира, это спасти кого-то, а он — уничтожить?