Мечта на вешалке

Пока Оганезова распиналась про то, как она устроит меня на ночлег, максимально подробно объясняя, как найти ее комнату, которая якобы спальня, из своего угла поднялся изобретатель биоклея Ефим Владимирович и, ни с кем не попрощавшись, бочком-бочком вышел из палаты. За биохимиком Кругловым выплыла Анна, приветливо кивнув мне напоследок. Должно быть, медсестра отправилась выполнять распоряжение врача и разгребать подступы к второй процедурной. Я нашла момент подходящим, вышла в коридор следом за Анной Голубевой и осторожно прикрыла за собой дверь.

* * *

Ну вот, теперь я имею полное право спуститься в холл и купить себе наконец гематоген с бычком на этикетке. Я уверенно двинулась по коридору в сторону лифта и, проходя мимо холла, вдруг заметила, как что-то блеснуло под телевизором. Издалека послышалось громыхание каталки, но я не обратила на усиливавшийся звук должного внимания. Встав на четвереньки, я принялась вглядываться в темноту под телевизионной тумбочкой.

Монетка была там. Большая такая монетка, достоинством рублей в пять, никак не меньше. А может, даже юбилейный червонец! Я вытянула руку так далеко, как только могла, и подалась всем телом вперед, пытаясь дотянуться до находки. Но денежка лежала у самого плинтуса и все равно была вне зоны досягаемости.

Все ближе и ближе громыхали по линолеуму колеса каталки, я же корячилась перед телевизионной тумбочкой, что есть мочи силясь достать из-под нее монетку. Когда я поняла, что просто так до пяти, а может, даже десяти рублей мне не дотянуться и усилия мои тщетны, я просто-напросто улеглась на живот и по-пластунски вползла в темноту.

И вот, в тот самый момент, когда пальцы мои наконец-то коснулись вожделенной денежки, рядом со мной раздался сокрушительный грохот, хлопок, похожий на взрыв. Стеклянно-пластмассовые брызги разлетелись по полу.

Отряхивая стекла с головы и с лацканов пиджака, я выползла на свет божий и в недоумении огляделась по сторонам. Прямо передо мной лежала опрокинутая каталка, валялись куски разбитого телевизора вперемешку с рассыпанными по больничному коридору прямоугольниками крахмального белья, и над всей этой разрухой стояла бледная, как смерть, медсестра Анна.

— Валечка, ты в порядке? — чужим голосом спросила женщина и испуганно глянула на меня. — Прости меня, я не хотела… Ты как, цела?

— Да в общем-то цела. И, можно сказать, в порядке, если не считать, что вы мне только что чуть не разнесли голову телевизором, — задумчиво ответила я, стряхивая с волос мелкие кусочки пластмассы и напряженно размышляя, был ли это несчастный случай или меня и в самом деле пытались убить.

Из ближайших палат начали выглядывать любопытные лица больных, но, лишь только заметив разбитый телевизор и рассыпанное белье, тут же прятались обратно.

Не успела я прямо в лоб задать перепуганной женщине волнующий меня вопрос, как в другом конце коридора, как раз там, откуда прикатила каталка-убийца, раздался пронзительный крик доктора Кушнира:

— Вы что, совсем обалдели? Кто вам позволил заходить в процедурный кабинет? Зачем вы рылись в шкафу с препаратами? Что вы там искали?

Продолжая отряхиваться, я прищурилась, напряженно вглядываясь в приоткрытую дверь, кидавшую прямоугольный отблеск света на линолеум в самом конце коридора, и увидела, как Глеб Мартынович выволок за шкирку из процедурного кабинета биохимика Круглова. Только на этот раз ученый был без своего горшочка с торчащей из него палкой.

— Я тарой разжиться хотел, — слабо вырывался Ефим Владимирович из цепких рук доктора Кушнира. — Посуда мне нужна. Емкости для экспериментов. Я давно приметил, что у вас во второй процедурной банок от анализов мочи — целый шкаф, а мне и нужна-то всего пара-тройка баночек.

— Какие баночки, что вы несете? — шумел Глеб Мартынович, таща за собой шустро перебирающего ногами вдовца к лифту. — А в стерилизатор зачем лазили? Не отпирайтесь, я видел, там крышка сдвинута…

— Так за скальпелем. Уверяю вас, хорошо оточенный скальпель — это половина успеха! Войдите в положение! Как ученый ученого прошу! Ну что вам, скальпеля жалко? — давил на жалость Круглов. — Вы вникните только в суть эксперимента… — волочась по коридору, вдохновенно продолжал изобретатель биоклея. — Даны пять тараканов с отрезанными острозаточенным скальпелем лапками… И эти лапки я им верну на место! Практически Лесков! «Левша», может, читали? Само собой, подопытных надо рассадить по разным банкам, чтобы склейка ампутированных конечностей проходила без помех. А то, знаете ли, в это время года я наблюдаю в тараканах некоторую агрессивность поведения…

— Анна, что там у вас произошло?! — заметив обломки телевизора, опрокинутую каталку и разбросанное по коридору белье, закричал доктор Кушнир.

Врач выпустил из рук ветхий джинсовый воротник рубашки Круглова и со всех ног устремился к нам.

— Валя зачем-то залезла под тумбочку, а я не удержала каталку и наехала на телевизор… — лопотала бледная до синевы медсестра. — Телевизор опрокинулся и разбился, но Валентина, кажется, не пострадала…