Мечта на вешалке

Вообще-то у нас в издательстве работают как на подбор милейшие люди. И все они ко мне прекрасно относятся. Взять хотя бы нашего редактора Дениса Михалыча. Чудо что за дядька. Сидит за перегородкой, по компьютерным клавишам клацает. Делает вид, что работает, хотя все мы отлично знаем, что он целыми днями чатится на сайте «Damochka.ru» под ником Одинокая. Старенький уже, пятьдесят один год, а как ребенок, честное слово. Один раз я намекнула, что догадываюсь о его тайном увлечении, так он так забавно перепугался, что все чуть со стульев не попадали.

А за соседним столом сидит Андрюшка. Так он, представляете, бумагу из принтера тырит. Домой относит, чтобы детям было на чем рисовать. Их у него двое, детей-то. И, судя по тому, как Андрюха прибирает бумажку, он готовит своих отпрысков к карьере Сурикова или, на худой конец, Никоса Сафронова. А может, коллега все придумал про детей? Может, ему просто жалко тратиться на туалетную бумагу? Один раз я так прямо его об этом и спросила, но Зорин увильнул от ответа, быстренько сменив тему.

А еще у нас есть старейший сотрудник редакции Софья Петровна. Она очень милая, только зачем-то постоянно делает химическую завивку. Я ей очень культурно намекнула, что теперь уже никто не носит таких причесок, тем более что в этой химии славная в общем-то старушка безумно похожа на хворую овцу.

Ну и конечно же, нельзя не упомянуть мою подругу Наталью, у которой я живу. Оганезова — журналист со слабым здоровьем, легко подверженная простудным заболеваниям. Поэтому Наташка целыми днями сидит дома, пишет статьи и только изредка выбирается в редакцию, чтобы получить гонорар или поздравить кого-нибудь с днем рождения.

Но, честно говоря, Ленку Синицыну я все равно люблю больше всех, ведь у нас с ней сходные интересы — мы обе обожаем ходить по магазинам. Я даже не делаю ей замечаний, хотя Синицына и употребляет совершенно неприличные слова, которые ну никак не вяжутся с образом гламурной особы. Свои офисные туфли Ленка упрямо называет «баретки», а здоровается и прощается дурацкими «приветики» и «поки-чмоки». Раньше я и сама так разговаривала, но недавно прочитала про недопустимость фамильярности на рабочем месте и теперь выражаюсь изысканно и строго.

— Кушать что-то хочется… Ты, Алисик, тоже притащила харчик с собой или в кафусик на полдник намылилась? — бодро поинтересовалась подруга, заглядывая ко мне в сумку, лишь только мы вернулись в отдел.

И Синицына развернула упакованные в несколько слоев фольги бутерброды, собираясь попить чайку.

Ну, вот вам, пожалуйста, вульгаризм — «харчик»! Наглядная иллюстрация моих отстраненных размышлений на общие темы.

— Да, я взяла еду с собой, — с достоинством ответила я, забирая из рук у Ленки новенький «Мэри Клер».

Вот прочту сама, тогда пусть и берет, а то пятен насажает, в руки взять будет противно.

— Слушай, Алисик, а давай сейчас слиняем, по магазинам прошвырнемся, — дожевывая котлету и жирными руками пролистывая «Эль», который она вытащила у меня из сумки вместо отобранного «Мэри Клер», предложила Ленка.

А и то правда, что здесь сидеть-то? Работу я выполнила, материалы подготовила, оставлю их на столе, начальство завтра спросит, почему ушла так рано, скажу, что в Белый Городок ездила, родных проведать. Можно даже приврать, что мама заболела. Хотя нет, маму жалко. А вдруг и правда заболеет? Психологи писали, что мысль материальна. Стоит только подумать о чем-нибудь позитивном или, напротив, негативном, и сразу же сформулированная в твоей голове энергия вырывается на оперативный простор и начинает действовать.

Поэтому пусть уж лучше заболеет Варька, старшая сестра. Мы с ней дрались все время в детстве, и она, зараза такая, никогда не разрешала мне надевать свои сережки. Что, думает, я забыла? А вот и нет, я ей все-все припомню. Пусть Варька заболеет ветрянкой. Взрослая тетка, а будет ходить, как дура, вся в зеленке и чесаться. Будет мне звонить, плакать: «Алисочка, привези мне мази от ветрянки, чтобы сразу выздороветь. Посмотри там у себя в Интернете. Может, такая бывает?» А я ей рассмеюсь в лицо, вернее, в трубку, прищурюсь так злопамятно и скажу: «А помнишь, как ты сережки зажимала? А нам, между прочим, их папа на двоих подарил».

— Ну что, сбежим? — оторвала меня от видения сладостной мести Ленка и начала потихоньку собирать вещички.

Подкрасила губы и как бы ненароком запихнула в сумку косметичку. Затем переложила на самое дно сверток из фольги с недоеденной второй котлетой и, вжикнув «молнией», на цыпочках вышла за дверь, где ее уже поджидала я.

* * *

Мы выскочили на лестницу и очертя голову понеслись вниз. Когда мы пробегали мимо курилки, оттуда выглянула Софья Петровна. Не прекращая чиркать зажигалкой, заслуженная сотрудница отдела прогундела, не выпуская из зубов еще не зажженную сигарету:

— Алиса, тебя просил зайти Денис Михалыч.

— Это еще зачем? — изумилась я.