Мечта обретённая

Просыпание застало меня в полной темноте. Некоторое время ушло на осознание места и причины пребывания, затем я попытался уснуть снова, но безуспешно. Сориентировавшись, с какой стороны большой кровати находится окно, дотянулся до занавески, оттащил в сторону. Комнату наполнил мягкий лунный свет; я явно лёг слишком рано и потому вскочил среди ночи.

Света показалось мало. Вчера вечером на тумбочке обнаружился агрегат, который я определил как масляную лампу. Очень живописная и историчная, в бронзовой оправе и со стеклянным колпаком, она выглядела так непонятно, что пришлось ещё пару раз задать себе вопрос, так ли мне нужно дополнительное освещение. И не зря: несколько попыток разобраться в устройстве и поджечь нужным образом огонь закончились провалом. Когда процесс надоел окончательно, я плюнул и дал мысленный приказ; в лампе тут же заплясал язычок пламени.

Над дверью в комнату обнаружились часы, которые я искал вчера. Стрелки показывали на час и советовали если уж не спать, то, по крайней мере, остаться в комнате и не будить ползамка ночными шатаниями. Может, я бы и послушался, но здесь было решительно нечего делать. Судя по скромной обстановке, помещение в принципе не предназначалось ни для чего помимо удовлетворения базовых потребностей, а всё остальное гости должны были получать спускаясь вниз и включаясь в общую атмосферу.

Если верить рассказам Виграфа, в этом есть смысл, — признал я. Минут десять ушло на умывание из вполне цивилизованного водопровода, затем в шкафу, помимо кожаной брони, которую сняли с меня перед ужином и принесли сюда, был найден лёгкий домашний халат по размеру — заманчиво мягкий по сравнению с холщовой одеждой ученика Общины. Накинув его вместо рубахи и прихватив с собой лампу, я покинул комнату и отправился в путь по хитросплетениям коридоров.

Поселили меня в одной из башенок, и самое логичное направление было вниз. Но если на первых поворотах перепад высоты ощущался достаточно явно, то с определённого момента я не был уверен, что иду именно туда, откуда пришёл вчера, а не забрёл в совершенно другую часть замка. Никто из прислуги не попадался, но, наверное, к лучшему: сложно объяснить цель своих действий, когда сам не до конца её понимаешь.

Впрочем, примерно половину времени нахождения в этом мире я сталкиваюсь с данным затруднением, и ничего, жив пока.

Сзади послышались тихие шаги, и ко мне вышла Альма в свободной ночной рубашке до колен и окружённая светом от такой же, как у меня, лампы, которую она держала за кольцо двумя руками. Освобождённые от узла прямые волосы пшеничного оттенка, немного не дотягивавшие до плеч, и большие голубые глаза, в которых плескалось целое море любви и обожания, довершали образ спустившегося с неба ангела — хоть и навряд ли чтобы указать мне дорогу.

Девушка первой нарушила тишину, томно улыбнувшись:

— Заблудились, милорд?

Совладав с собой, я сглотнул и произнёс, разлепляя непослушные губы:

— Мне нужно попасть… куда-то, где я смогу дождаться Виграфа утром.

— Его светлость ещё не спит, — Альма качнула головой, — если нужно, я провожу прямо к нему.

— Да, пожалуйста.

Снова улыбнувшись, девушка прошла вперёд. Следуя за ней и остановив взгляд на тонких плечах, я пытался справиться со своим состоянием — одновременно злобой на банальные реакции, недоумением всем происходящим и тягой уйти в отрыв. Из головы не уходила мысль: если бы она ни о чём не спрашивала, просто взяла за руку и повела за собой в комнату, я бы не смог противиться и отдался на волю обстоятельствам.

— Сюда, — Альма остановилась перед дверью, ведущей, судя по закругляющейся стене, в какой-то зал. Поклонилась: — Всего доброго, милорд.

— Спокойной ночи, — негромко, едва ли не самому себе, ответил я, получив напоследок ещё одну улыбку. Чуть встряхнул головой, приходя в себя.

Дверь оказалась тяжелее других и плотно подогнана. Как только она потеряла контакт с косяком, в щель пробились звуки музыки, тем более громкие что в коридоре стояла полная тишина. Понадеявшись, что повороты достаточно хорошо скрадывают шумы, я постарался войти побыстрее и вернул дверь на место.

Не слишком большой зал овальной формы выполнял, насколько я мог ориентироваться на свой опыт, функции гостиной. В центре стояли друг напротив друга два чуть выгнутых дивана с низким квадратным столиком посередине, перпендикулярно им в дальней широкой стене горел камин, правее виднелась дверь. Вдоль ближней широкой стены, в центре которой вошёл я, стояли книжные шкафы.

Читать при имеющемся тусклом освещении, конечно, было нельзя, но Виграф был занят другим. Избавившись от халата, он сидел на правом от меня диване, закинув одну ногу на другую, откинув назад голову и положив руку на диванные подушки, и подпевал льющейся из невидимых колонок песне. Но когда он заметил моё появление и прервался, вдруг оказалось, что голос был только его.

Плавно крутанув кистью свободной руки, Виграф заставил музыку затихнуть; ей же повёл в сторону второго дивана:

— Располагайся. Нам теперь ещё долго не уснуть.