Мечта обретённая

— Ни разу, — Царевич повёл рукой в сторону замка. — Мы, может, по твоим меркам и ютимся в халупах, но место переночевать всегда найдётся. Я тоже сегодня остаюсь здесь. Так что решай сам.

Взвесив за и против, я всё-таки выбрал дорогу. Здесь меня ждали веселье, немного информации в дополнение к полученной, и только. Между тем союзники меня интересовали больше.

— О ребятах не волнуйся, — сказал напоследок Царевич, — я передам, что ты попрощался и с ними.

Да, с таким уровнем командного взаимодействия — было в высшей мере наивно разделять их для разговоров и надеяться, что это останется незаметным.

* * *

Ни лошадь физически, ни я морально не успели устать к моменту, когда путь подошёл к концу. Границ или каких-то других признаков разделения территории не было в помине, ничья стража внимания не проявляла. Лишь промелькнули по разным сторонам дороги два невыразительных замка и несколько деревень, и ветер приобрёл новые оттенки, свидетельствующие о близости моря.

Преодолев очередной холм, я оказался над покрытым крупной тёмной галькой берегом. Лучи заходящего слева солнца делали камни почти чёрными, зато серые скалы, нагромождённые чуть правее геометрического центра залива, наоборот, высвечивались и отливали золотым. На скалах примостился, так же не обделённый солнечным светом, небольшой замок. Специалистом по фортификации я себя, понятно, не считал, но, несмотря на узкую тропу, ведущую к воротам, сложилось впечатление, что он строился совершенно не для защиты. Любимый дом, совпавший по форме с шаблонами мышления других людей, — возможно, но не попытка обустроить сверхзащищённую крепость без отрыва от живописного пейзажа.

Вблизи проявилась такая милая деталь как придорожные фонари, расставленные в шахматном порядке и освещавшие опасные места и повороты тропы, тем сильнее, чем темнее становилось вокруг. Сами собой всплыли воспоминания о Лентане, и я тоскливо вздохнул. Но углубиться в размышления не успел — сквозь шум волн пробилась музыка, флейта с гитарой.

Закатные рыцари едут на чёрных конях
К собору, где мастер упорно рисует священный покров.
У мастера кисть золотая танцует в руках,
Он сам — словно дар возрождённых из пепла наивных волхвов.
Хотели бы рыцари знать, где богатство племён,
Которым теперь ни за что не порвать католических пут.
Ведь в золоте мастера спрятан языческий сон,
Его привезли каравеллы, искавшие в Индию путь.
Спите спокойно, жители Города Солнца,
Спите спокойно…[11]

«Десять к одному, что Царевич сдал меня», — мелькнула мысль. Песня была красивой, да и голос завораживал, произнося слова будто читая сказку или воспроизводя древнюю легенду. После припева текст стал неразборчивым: то ли волны зашумели сильнее, то ли ещё что.

Когда я поднялся на площадку перед воротами, створки уже раскрыли. Двор был один, впрочем, на большее не хватило бы места. В глубокой арке таились двери во внутренние помещения замка, по сторонам тянулись деревянные пристройки хозяйственного назначения, их обнимали сзади трёх-четырёхэтажные крылья.

Пока у меня принимали лошадь, из арки появился феодал. Ростом и возрастом с меня, худощавый. Тёмные волосы имели длину больше средней, передние пряди, приподнимаясь у корней, обрамляли лицо до подбородка, задние спадали на плечи. Под накинутым халатом виднелась белая рубашка со шнуровкой на вороте вместо пуговиц и широкими рукавами, заправленная в чёрные штаны. Через ремень шёл спиральный серебряный узор, серебряное тиснение также покрывало невысокие сапоги.

Плавная пружинистая походка чем-то напомнила воинов Братства сумрака, но скорее выдавала склонность к театрализации, как и живые губы, чуть прищуренные глаза и подвижные брови. На пальцах блестело несколько колец, хотя мне подумалось, что представить этого парня женатым было бы сложно.

— Добро пожаловать в Замок-над-морем, — объявил феодал, разводя, насколько позволял свободно лежавший халат, руки. — Я о тебе почти ничего не знаю, но это и не важно: друзья друзей мои друзья, а времени познакомиться у нас в избытке.

Голос у него был приятный, каждая буква как будто имела собственный эмоциональный оттенок. Под впечатления от вечернего залива возникла ассоциация с порожистой рекой, где течение в разные моменты времени имеет разную скорость и сопровождается разным звучанием, но в сущности вода остаётся одинаковой на всём протяжении.

Подойдя ближе, феодал остановился, направил на меня палец и таинственным тоном произнёс:

— Ты, верно, гадаешь, что о тебе успели рассказать. Предлагаю небольшую игру: я озвучиваю один факт, а ты говоришь, верен он или нет. Факт первый: ты во мне заинтересован.