Мечта цвета фламинго

Таким образом, взамен утраченных семейных традиций Голощекины получили каждый свое: Галина Андреевна – пищу духовную, а Лев Егорыч – телесную, и похоже, что каждый остался по-своему доволен.

Что касается поверженной Оксаны, то она скоро утешилась, приняв предложение известного журналиста-международника, и уехала с ним сначала в Эмираты, потом в Израиль и Зимбабве. Перемена мест очень отвлекала от печальных воспоминаний.

Поздно вечером Светлана Аркадьевна Тарасова, страшно усталая, зверски голодная и раздраженная, вышла из машины перед собственным домом. Сейчас, вместо того, чтобы встать под душ, ей придется что-то готовить себе на ужин, иначе желудок немедленно прогрызет какая-нибудь прожорливая язва. Она открыла дверь квартиры и застыла… В лицо ей пахнуло таким ароматным мясным духом, что она едва не грохнулась в голодный обморок. От падения ее спасла услужливо подставленная мужская рука.

– Миша-а-а… – протянула Светлана и чуть не заплакала. – Я…

– Все потом, Света, – оборвал ее Тарасов. – Иди в душ, затем – ужин, и только после этого все разговоры.

Светлана благодарно улыбнулась и, глотая слезы, удалилась в душ.

Потом она поглощала мясо, приготовленное мужем, и думала о том, как, в сущности, здорово, когда тебя ждут дома с горячим ужином. Она смотрела в мужнины бархатные глаза и опять казалась себе безмозглой учащейся металлургического техникума, так и не осилившей специальность «обработка металла давлением».

– Ну? Утолила первый голод? – спросил Михаил, когда она, отдуваясь, откинулась на спинку кресла.

Светлана Аркадьевна смогла только кивнуть.

– Читай! – Тарасов протянул ей сложенный вчетверо лист голубоватой бумаги для принтера.

Светлана с некоторой опаской развернула. Не заявление ли это в загс о разводе? Но это было не заявление. Это была бумага из Комитета по градостроительству и архитектуре администрации г. Санкт-Петербурга. В ней значилось, что магазин фирмы «Вега» находится на земельном участке между домами № 45 и 47 по улице Западной на совершенно законных основаниях, поскольку закладка намечавшегося в этом месте сквера будет произведена в глубине двора, образованного этими двумя домами и домом № 30 по Горбатому переулку. Для этих целей специально будет снесено здание прачечной, давно находящееся в аварийном состоянии.

– Ми-и-ишка!! Как ты достал эту бумагу?

– Когда я узнал, что Ленчик Волосов раскатал губу на эту «Вегу», я отправился в комитет с целью дать какому-нибудь тамошнему чиновнику такую взятку, от которой тот не смог бы отказаться. Но первым, кого я увидел в коридоре, оказался мой хороший знакомый еще по кузнечному цеху «Петростали». Не знаю, взялся бы Дмитрий мне помогать даже и по старой дружбе, но представь: он живет в доме № 47 по улице Западной и отоваривается исключительно в «Веге»!

– С ума сойти! – восхитилась Светлана.

– Вот именно! – рассмеялся Тарасов. – И как раз для такого случая я припас… – И он поставил на стол рябую бутылку «Царицы Тамары».

Выпив фужер своей любимой «Хванчкары», Светлана Аркадьевна мстительно произнесла:

– Представляю, как станет бесноваться Ленька, когда увидит это решение Комитета по градостроительству!

– Он уже видел. Я первым делом съездил к нему и показал.

– Ну и как? Бесновался?

– Еще как! Он собирался обосноваться в «Веге» на Западной отдельно от своей Маргариты, которая пару недель назад окончательно порвала с ним и выгнала его из дома.

– Опять застала с мальчиками?

– Нам-то что за дело! Говорят, он отбыл в оставшийся ему еще от родителей дом в Малой Вишере, где нынче и посыпает голову пеплом. Ну его, Светка! Давай лучше выпьем еще твоей «Тамары»!

Они выпили, и Светлана Аркадьевна решилась спросить, сосредоточенно разглядывая при этом знакомую до последнего завитка этикетку:

– А как твои дела с Ниной?

– Они закончены, Света. А как твои с Борисом?

– Не лучше, чем твои, – жалко улыбнулась она, прикоснулась, как за помощью, к любимой бирюзе и сказала: – Видишь, я по-прежнему ношу крупные камни.

– Мне кажется, я начал понимать толк в самоцветах, – улыбнувшись, заявил Тарасов.

– Правда? – просияла Светлана. – А я, представь, собиралась заменить это ожерелье на тонкую серебряную цепочку… чтобы в твоем вкусе…

– Не надо… Тебе очень идет бирюза.

– Ты думаешь?

– Теперь я в этом просто уверен.

– И ты… ты сейчас не уйдешь?

Михаил Иннокентьевич подошел к Светлане. Она медленно поднялась с кресла.

– Прости меня, Миша, – всхлипнула бизнес-леди. – И… больше не уходи никуда…

Тарасов прижал белокурую голову жены к своей груди и, немного подумав, ответил:

– Я не уйду… не бойся… Я буду с тобой всегда…