Мечтающий в темноте

– Но я понимаю, что ты чувствуешь. Вы были очень привязаны друг к другу. Если ты не в состоянии идти к нему, это не обязательно.

Понг посмотрел в сторону своей кельи, которая находилась в задней части монастыря, возле леса. Он мог бы притвориться, что идет к себе, и убежать, прежде чем Ям или кто-нибудь ещё узнает правду. Это был его единственный шанс скрыться.

И это был его единственный шанс попрощаться.

– Я хочу войти.

Ям кивнул.

– Хорошо. Тогда теперь твоя очередь.

Понг поднялся и вошёл в келью. Дверь за ним закрылась, отрезав дневной свет. Отец Чам на мате лежал посреди комнаты. На маленьком алтаре мерцали свечи, и в воздухе плыл запах ароматических палочек.

Понг встал на колени возле мата, не уверенный, в сознании ли отец Чам. Но старик открыл один глаз и улыбнулся своей прежней улыбкой. Свет свечей не позволял рассмотреть морщины на лице отца Чама. Он выглядел свежим и здоровым, совсем не таким, каким описал его Ям. На мгновение Понг решил, что, может быть, старик пошутил над ними и собирается жить ещё много-много лет.

Отец Чам пальцем поманил Понга, и тот подошёл. Старый монах поднял руку и положил её на левое запястье Понга, поверх браслетов.

– Ты долго был здесь, Понг, – сказал отец Чам, и голос его звучал мягко и уверенно. – Я держал тебя рядом с собой. Слишком близко.

– Вы многому меня научили, – прошептал Понг.

– Я чему-то учил, но сам ты научился много большему. Ты хороший мальчик. Добрый мальчик. У тебя правильное сердце.

Понг хотел сунуть пальцы в уши, чтобы ничего не слышать. Он не был хорошим. Он был лгун, и врун, и беглец. И он грубил человеку, который о нём заботился. Понгу было так стыдно, что к его глазам подступили слёзы.

Но он сдержал их. Он хотел, чтобы учитель с миром покинул эту землю.

– Я не забуду ваше учение и пронесу его дальше, – прошептал он. – Ваши добрые дела будут продолжаться в этом монастыре, когда вы его покинете.

Отец Чам скривился. По какой-то причине слова Понга вызвали противоположную реакцию.

– Кажется, я ошибся, – сказал старик. – Я скрывал тебя, чтобы защитить. Но теперь сомневаюсь, что это было правильное решение.

Он закашлялся, и ему потребовалось время, чтобы успокоиться. Он указал на низенький столик у стены.

– Там лежит маленькая коробочка. Принеси мне её.

Понг оглянулся на дверь, ожидая, что она распахнётся, и в келью вбежит девочка Сивапанов. Волоски на его коже встали дыбом от сознания неотложности ситуации, но уйти от отца Чама он не мог. Не сейчас.

Понг взял маленькую деревянную коробку и принёс её на постель монаха. Внутри лежал кусочек плетёного шнура – красного с золотым, такого же, какой отец Чам завязал на руке малышки в школе.

– У тебя есть дар, – мягко произнёс отец Чам. – Ты замечаешь то, чего не видят другие. Я всегда думал, может быть, это потому, что ты что-то ищешь.

– Что-то ищу? – повторил Понг.

Отец Чам продолжал, не объясняя своих слов.

– Я думаю, что в конце концов угадал, что это. И теперь, когда я это узнал, я понял, что ты не можешь больше здесь оставаться. Наклонись поближе, Понг. У меня для тебя есть одно последнее благословение.

Понг наклонился к нему, не понимая, что имеет в виду старый монах. Свечи отражались в глазах отца Чама. Для такого старого тела его глаза казались слишком яркими, слишком полными огня. Они смотрели на Понга, полные смысла, который тот не понимал.

Понг протянул руку к груди монаха. Руки отца Чама, покрытые тонкой, словно бумажной, кожей, дрожали, пока он завязывал шнур рядом с другими браслетами. Губы его тихо двигались, бормоча молитву.

Понг закрыл глаза.

– Моё пожелание состоит в том, чтобы ты нашёл то, что ищешь, – прошептал старик.

Через закрытые веки Понг увидел вспышку золотого света, словно солнце осветило его лицо. Он испугался и открыл глаза, но в келье было темно, как и раньше.

Дверь распахнулась. Понг увидел брата Яма.

– Прости, – сказал он Понгу. – Но Уполномоченный Сивапан сказал, что должен со мной поговорить, и ждать он не хочет. Можно я сначала переговорю с отцом Чамом?

– Конечно.

Понг поднялся, всё ещё моргая из-за ярких точек, которые танцевали в его глазах.

От горя ему было так тяжело, словно к подолу его одежды привязали камни. В последний раз он низко поклонился своему Учителю и вышел из комнаты.

Глава 16

Нок и её родители стояли во дворе монастыря; от дневного солнца их защищал раскидистый джекфрут. Нок носком туфли перекатывала камешек, стараясь не подсчитывать время. Она была очень огорчена, что ей придётся омрачить последние минуты жизни отца Чама; однако она сгорала от желания вывести беглеца на чистую воду. Её семья уважительно согласилась подождать; но ожидание слишком затягивалось.

Нок посмотрела на маму. Мама, кажется, тоже волновалась, но вид у неё был довольный. Конечно, мама помнила мальчика, который чуть не сломал им жизнь. «Его звали Понг, – напоминала она Нок с болью в голосе. – Это, должно быть, он».