Мечтатель из страны OZ, или сны сочинителя

Через полгода я оформил развод. На тот момент я уже три месяца как жил с Верой. У нее был продолжительный послеоперационный отпуск и мы его проводили на Северном Кавказе, где я купил небольшую квартиру в старом фонде недалеко от парка. Забота о ней отчасти оправдывала мое безделье. Я так и не нашел себе стабильную работу, зато при ее моральной поддержке начал писать романы. Я написал четыре автобиографических произведения о своей жизни, которые отправил в два крупнейших российских издательства и эта надежда на будущую известность питала мой энтузиазм и отвлекала от мрачных перспектив жизни в России. По правде сказать, я так и не адаптировался. Я искал свое место не в стремнине жизни, а в тихих заводях, на обочине, в маргинальных практиках литературного сочинительства текстов шокирующего содержания. Средства к своему существованию я получал сдавая в наем две комнаты в своей трехкомнатной квартире в Москве, постоянно проживая у Веры в Курске. Пикантность ситуации придавал тот факт, что Вера была замужем, хотя ее муж больше года назад получил должность и уехал служить в столицу, а теперь избегал с ней каких-либо контактов, и даже свои кратковременные визиты на родину он стараясь держать в тайне от супруги, останавливаясь у друзей. Постепенно я свыкся со своим двусмысленным положением. Днем я писал свои истории, вечером готовил ужин и ждал возвращения подруги. Раз в несколько месяцев, мы устраивали себе маленькие каникулы и выбирались в Ессентуки попить минеральной воды и погулять по парку. Ей нравилось то, что я пишу, Вера укрепляла мою веру в себя, настойчиво повторяя, что я талантлив и обязательно, рано или поздно, добьюсь признания.

В пятьдесят три года услышать подобные авансы в свой адрес дорогого стоит. По сути, мне предлагалось идти в ва-банк. Перспектива реванша кружила мне голову. Возможно это и явилось основной причиной почему я к ней так сильно привязался. Вера служила мне в роли психотерапевта, которого я часами водил по закоулкам своей памяти, и это стало началом большой работы по извлечению из глубин своего подсознания полузабытых историй, из которых я ткал полотно своих «романов». Я постепенно вгрызался в эти глубокие пласты, стремясь докопаться до истоков своих комплексов, страхов, тревог, стремясь, тем самым, найти способ избавиться от кошмаров детства и юности. Я посвящал все свое время тому, чтобы реализовать зарытые таланты, которые я до сих пор не осмеливался обнаружить.

Процесс так меня увлек, что я не замечал хода времени. Так я провел почти пять месяцев в ежедневном занятии сочинительством. Пока я писал, я был занят делом, мои страхи отступали, я не так сильно тревожился за свое будущее и настоящее, и не так сурово обличал себя за то, что бросил семью в чужой стране, сбежал от трудностей, спрятался, окопался в квартире женщины, с которой я познакомился по случайному стечению обстоятельств.

Мы не познакомились даже – мы просто вцепились в друг друга, как два неумелых фигуриста на скользком льду. Вера готовилась к операции по замене тазобедренного сустава, а я должен был начинать новую жизнь в Москве, после возвращения из Америки. Ни ей, ни мне не на кого было рассчитывать. Нас двоих преследовал страх неизвестности и одиночества, который мы тщательно старались заглушить коньяком, сексом и бесшабашным разгулом в курортном городишке.

Глава 2. Тени прошлого

Первое время после нашего знакомства я находился в состоянии эйфории. С сентября я начал работать агентом по недвижимости и к январю у меня прошло две сделки. Заработанные деньги позволили мне провести с Верой весь послеоперационный период. Как только Вера вышла на работу, я пытался возобновить свою деятельность в агентстве недвижимости, но у меня уже не было былого энтузиазма, меня неудержимо влекло в Курск, к Вере, и я срывался на выходные к ней, забросив все свои дела. Постепенно я полностью переселился в ее квартиру и начал писать роман от первого лица о своих летних приключениях. Написав первую историю, я взялся за вторую, в которой описал свои детские годы, взаимоотношения с матерью и отношения в женой. После этого я взялся за период жизни в Америке. В четвертой книге я описал свой опыт выживания в девяностые годы, как мы с супругой ездили в Китай в сопровождении групп «челноков», как работал гидом на Байкале, как после гибели японской туристки бросил эту работу и пошел в церковь кочегаром, а из кочегарки попал в кабинеты областного правительства, а потом и вовсе уехал в Москву, а из Москвы в Америку. Я писал почти ежедневно по пять-шесть часов в день. Я отправлял свою писанину – один роман за другим в издательства, откуда получал стандартный ответ, гласящий, что на рассмотрение рукописей в среднем уходит от шести месяцев до года, и если мой текст заинтересует издательство, то со мной свяжутся. Что ж, я не слишком доверял своей писательской удаче, но, во всяком случае, я был занят тем делом, о котором мечтал с детства.