Мечтатель Стрэндж

Одна из птиц летала низко над землей, описывая круги на месте, где лежал закопанный тривахнид. Караваны всегда использовали соколов и специально обученных птиц, которые могли учуять смрад этих созданий и избежать их, – а периодически и поохотиться, как сейчас, хоть и без смертельных намерений. Они находились всего в двадцати ярдах от чудища, и затылок Лазло начало покалывать. Он еще никогда никого не выслеживал.

– Он знает, что мы близко, – зловеще прошептал Руза. – Чувствует вибрации от наших шагов. Должно быть, уже предвкушает. Его пасть наполняется желудочным соком – горячим и пузырчатым. Если он сожрет тебя, это будет все равно что окунуться в ванну. Только очень мерзкую ванну.

Он был самым юным из тизерканцев, всего восемнадцать лет, и первый поприветствовал Лазло в их рядах. Не то чтобы кто-то из них был ему не рад – просто Руза, по натуре неусидчивый и постоянно стремившийся чем-то себя занять – чаще всего шутками над другими, – поставил перед собой цель обучить Лазло таким базовым навыкам, как езда верхом, метание копья и ругательства. Из него вышел прекрасный учитель по языку, в основном потому, что он очень много болтал, но при этом ненадежный: Лазло это понял довольно быстро, когда спросил Азарин, заместительницу Эрил-Фейна «Могу ли я помочь вам с этим?» – что, как оказалось, значило «Хотите понюхать мои подмышки?»

Она отказалась.

Это было раньше. Его язык стал достаточно хорош, чтобы отличить розыгрыш от правды.

А это происходило постоянно.

– Тихо! – рявкнула Цара. – Наблюдайте за песком.

Лазло послушался. Сокол прочертил круг своей тенью, но юноша не увидел ни намека на закопанное чудовище. Песок внутри круга ничем не отличался от песка в любом другом месте.

Цара резко остановилась.

– Не желаешь ли удостоиться этой чести? – спросила она. Девушка тоже была одной из юных воительниц. Лицо гладкое и бронзовое, нос величественный и с высокой переносицей, правую бровь рассекает шрам. Голову она обрила, оставив полоски в три сантиметра вдоль центра скальпа; их она отрастила и сплела в косу.

– Чести? – спросил Лазло.

Она вручила ему камешек:

– Просто кинь в него.

В одной руке Лазло держал копье, в другой – камень. Он уставился на песчаный участок и тень птицы, наматывающей круги. Затем сделал глубокий вдох и… кинул камень. Тот дугой пролетел по воздуху. И… что ж, Лазло понимал: что-то произойдет. Даже ожидал, что это будет что-то чудовищное. Но, наверное, нельзя морально подготовиться к встрече со своим первым монстром. Как только камешек коснулся поверхности песка, пустыня взорвалась.

Песок полетел в разные стороны. Он жалил лицо и попадал в глаза, от чего существо, возникшее перед ним, поначалу казалось просто крупным ощетинившимся пятном. Лазло отпрыгнул, крепко вцепившись в тяжелое копье, умудрился запутаться в собственных ногах и шмякнулся на зад. А вот Руза и Цара не упали и даже копьями не замахнулись. Юноша отметил их спокойный вид, вытер песок и уставился на монстра во все глаза.

Чудище походило на огромного паука, подумал Лазло – его разум пытался подобрать сравнение, которое помогло бы ему обрести смысл. Но смысла в нем не было. Может, толстое вздутое брюхо, из которого росли лапы, и напоминало паука, но пропорции были неправильными. Слишком короткие лапы никак не могли поднять тушу зверя. И тут Лазло понял, что это вовсе не лапы. Это хелицеры.

Ротовые придатки.

Они извивались во все стороны – дюжина черных щетинистых отростков размером примерно с его руку и с клешнями, чтобы хватать добычу и тащить ее… к пасти.

Лазло не мог сказать, как глубоко закопано тело тривахнида, но то, что он видел, почти полностью состояло из рта. У него даже глаз не было – просто гигантский пульсирующий сфинктер: зияющий, зубчатый, горячий и красный. Хелицеры корчились в поисках добычи, и пасть-сфинктер сжалась, зубы развелись и сомкнулись в жажде поскорее во что-нибудь впиться. Ничего не найдя, монстр выдохнул поток жаркого воздуха с вкраплениями чего-то мерзкого – желудочного сока, о котором упоминал Руза?

И вправду как «очень мерзкая ванна». Лазло задумался, сколько же путешественников, переходивших пустыню без помощи охотничьих соколов, закончили свои поиски между этими челюстями. «Природная ловушка для дуралеев», как назвал их Руза. Они оставили нетронутое чудище дожидаться следующей волны странников-фаранджей, которым хватит глупости пытаться пересечь Эльмуталет.

Ребята вернулись к каравану, разбившему лагерь.

– Ну что? – поинтересовался Эрил-Фейн. – Как впечатления от тривахнидов?

– Мне нужно внести изменения в свой список способов, которыми я не хочу умереть, – ответил Лазло.

Воин рассмеялся:

– В точку. Знаешь, мы могли бы отправиться на запад раньше, но за последние двести лет никто не тренировал соколов. Мы решили подождать, пока это искусство не освоится заново.