Мечтатели

— Теперь вы и одни сможете петь его, — сказал он, прощаясь со всеми.

Присутствующие проводили его до мельницы и на лесной опушке остановились. Позже, проходя мимо этого места, все вспоминали этот день. Им живо рисовалась врезавшаяся в память картина: Урсини стоял на скале, освещенный солнцем, и, казалось, вот-вот на его голову будет возложен венец, о котором говорил он сегодня. Скрестив руки на груди, он смотрел на окружавшие их величественные горы, чудные долины. Все провожавшие дружно запели только что разученную ими духовную песню, в которой говорилось, что для детей Божиих нет разлуки, что даже уходя из этого мира, они могут сказать своим близким: „До свидания".

Песня замолкла. Урсини еще раз на прощание пожал каждому руку. Долго смотрели и махали ему в след провожавшие, пока тот совсем не исчез из вида.

— До свидания! — громко закричал Петр.

— До свидания!.. — подхватило и многократно повторило раскатистое эхо.

Поздней осенью, когда желтые листья, словно ковер, устлали землю, изба Крачинских была достроена. Несколько лет назад старушка Крачинская не поверила бы. что остаток своей жизни она проведет в таком хорошеньком домике.

Но на этой земле не бывает полного счастья: часто Крачинская с грустью смотрела в тот угол, где стоял ткацкий станок. Ей было грустно без Петра. Она привыкла видеть его там за работой. Единственным ее утешением были письма Петра, любящие и полные детской преданности. При чтении их у старушки часто навертывались на глаза слезы, потому что она от всей души радовалась, что Петр обрел своего отца...

Осиротевшая старушка стала ближе к Богу. Петр в своих письмах наставлял ее. Характер Крачинской менялся день ото дня: из первой деревенской сплетницы. любившей ссоры и споры, она стала кроткой, серьезной женщиной. Она охотно ходила к Хратским. где продолжались собрания и после отъезда Степана. Хратский или Блашко читали теперь Слово Божие.

Они неустанно искали истину, и Бог открывался им все больше и больше. Сила их заключалась в том, что понятое ими в Слове Божием они немедленно осуществляли в своей жизни. Благодаря этому, они жили в мире и согласии. Некоторые из посторонних уважали их, другие презирали.

Было решено, что к зиме Петран с женой переселятся к старушке Крачинской. Пришел день, когда жена Петрана пришла к познанию истины. Она решила оставить родительский дом и поселиться с мужем отдельно у Крачинской. Она также теперь охотно посещала собрания в Дубравке.

Хотя пастор М. и продолжал с кафедры громить „мечтателей" и их „лжеучение", он этим ничего не достиг. Многие из его прихожан, прежде посещавшие и церковь и собрания Хратских, вскоре совсем отстали от церкви. Они стали ходить только на собрание к Хратским, где говорилось о Христе и читалось Слово Божие.

— Если уж слышать ругань, так я лучше пойду в трактир: там можно, по крайней мере, ответить на обвинения, — говорил весельчак Дубравский. — В церкви отвечать нельзя, там нужно молча сидеть и слушать те небылицы, которые возводят на нас!

Вскоре церковь стали посещать только исключительно для совершения крестин, похорон или исполнения других каких-либо обрядов.

У Хратских все шло своим чередом. Писем Петра и Степана ждали и читали их с нетерпением. Все радовались, что обоим хорошо жилось на чужбине, но все-таки их тянуло домой на родину. Иногда у кого-нибудь из Хратских зарождалась мысль: что будет делать по возвращении на родину Степан? Что будет, если пастор отлучит всех от церкви?

— Пойдем ко Христу на небо! — полагал конец подобным вопросам дедушка Хратский.

Марьюшка и Мишко усердно занимались детьми. Они знакомили их со Священным Писанием и успели их научить многим стихам и песням. Марьюшка нередко говорила окружающим:

— Если мы будем жить так. как заповедал нам Иисус Христос, и будем вполне послушны Ему. Он возьмет на Себя все наши заботы. Помните, что всегда говорил Степан? „Станем жить так, чтобы вся наша жизнь была свидетельством для мира. Если люди не хотят принимать наших слов, пусть вся наша жизнь будет такова, чтобы после нашей смерти они вынуждены были признаться: „Да. действительно с ними была истина!“