Мечты Энни

Было трудно что-нибудь услышать из-за грохочущей музыки и гула несмолкающих голосов. Энни заметила, что Лаури, держа в руке бутылку, похоже, совершенно позабыл о том, что должен наполнять бокалы. Он был всецело поглощен беседой с Дот и Бертом и еще какой-то парой, состоявшей в лейбористской партии, чьих имен она никак не могла вспомнить. Энни еще раз извинилась, сказав, что ей надо пойти взглянуть на Сару, которая могла проснуться от шума. Она уже несколько раз заглядывала в комнату дочурки, но Сара безмятежно спала. Похоже, ее не разбудило бы даже землетрясение.

— Потрясающая вечеринка, Энни, — сказал Крис Эндрюс, когда она проходила мимо. Он болтал с ее сестрой и Клайвом Хоскинсом, и она на мгновение вспомнила, что именно его пьеса «Златовласка» пробудила в Мари желание стать актрисой.

Поднимаясь по лестнице, Энни увидела, как из ванной комнаты вышла Валерия. Она выглядела очень эффектно в переливающемся голубом атласном платье с разрезом в виде петли, закинутой за шею, и прической, по-новому уложенной сегодня днем. Энни почувствовала себя подавленной при мысли о том, что у Валерии уже двое детей, а у нее самой — только один ребенок. Келли Каннингхэм появилась на свет в июне, и ей сейчас было уже шесть месяцев.

— Ложная тревога, — сказала Валерия.

— Ты что-то сказала?

— Помнишь, я говорила тебе, что у меня задержка? Так вот, я готова была поклясться, что у меня только что начались месячные, но оказалось, что это ложная тревога. Похоже, мы с тобой вместе отправимся в родильное отделение. Кстати, ты случайно не видела Кевина?

— Нет, хотя будь здесь хоть дюжина Кевинов, я бы, скорее всего, этого не заметила. Я собираюсь побыть немного в тишине и спокойствии, с Сарой.

— Наверное, ты чувствуешь себя мерзко, да? — сочувственно произнесла Валерия. — Я испытывала нечто похожее, вынашивая Гари. Сразу начинаешь задаваться вопросом, почему это женщины хотят и дальше рожать детей, так ведь? — И с этими словами она сбежала по лестнице.

Сара спала в маленькой комнатке, расположенной в передней части дома. Обои здесь были кремово-желтые, украшенные узором из белой тесьмы. Малышка лежала на боку, не издавая ни звука. Энни поспешила проверить, дышит ли она, хотя уже миллион раз делала подобное и раньше. Она погладила кудряшки дочурки. Сара даже не шелохнулась, несмотря на то, что пол ходил ходуном, резонируя в такт музыки.

Энни чувствовала, как учащается биение ее сердца. Неужели все матери, глядя на своих маленьких чад, испытывают чувство безграничной любви вперемешку с беспокойством? Ей вдруг стало любопытно, исчезнет ли это чувство, когда дети подрастут. Интересно, испытывает ли Дот нечто подобное по отношению к своим повзрослевшим парням? У Томми и Алана были собственные семьи, закладные на дом, и им уже приходилось волноваться за свою работу. Майк ушел из «Инглиш электрик», отказавшись от этого вполне приличного места только для того, чтобы организовать свою поп-группу, которая так и не состоялась. Теперь же он работал в машиностроительной фирме, в которой, можно сказать, процветала «потогонная система». А младшие сыновья Дот еще только вступали во взрослую жизнь.

Вздохнув, Энни подошла к окну и подняла занавеску, чтобы посмотреть, по-прежнему ли падает снег. Хлопья, кружась, плавно ложились на землю, и тупик Хезер, весь окутанный белым покрывалом, выглядел так, словно сошел с рождественской открытки. Нарядные рождественские елки сверкали в окнах большинства жилищ. У некоторых домов, в том числе и у их с Лаури, были снаружи уличные фонари.

Энни собралась было задернуть занавеску, но вдруг заметила, как два человека вышли из дома Эндрюса и побежали в сторону ее жилища. Когда они приблизились, Энни почувствовала, как внутри у нее похолодело. Это были Кевин Каннингхэм и Лотти Эндрюс! Смеясь, они устремились по боковой дорожке и прошмыгнули внутрь через черный ход.

Возможно, всему этому нашлось бы вполне понятное объяснение. Энни хотелось бы надеяться, что они что-нибудь придумают в свое оправдание, если вдруг кто-нибудь заметит следы, идущие от одного дома к другому. Убрав руку от занавесок, она, еще раз взглянув на Сару, открыла дверь, чтобы возвратиться к гостям.

На верхних ступеньках лестницы стояли Эрик с Сильвией. Они не заметили Энни, которая как раз собиралась выйти из спальни. Сделав шаг назад, она прикрыла дверь, оставив лишь небольшую щель. Энни знала, что подглядывать нехорошо, однако в их позе было что-то необычное — они словно остолбенели и настороженно глядели друг дружке в глаза, напоминая животных, готовящихся к прыжку. Их тела не соприкасались. На лице Сильвии застыло выражение, которого Энни никогда прежде не видела. Прекрасные глаза Сильвии были полузакрыты, а губы, чуть подрагивая, сложились в улыбку. Внезапно Эрик обхватил ее лицо своими длинными белоснежными руками и запечатлел на ее губах исступленный поцелуй, совершенно не похожий на обычное лобзание. Его щеки заходили, а рот был широко открыт, словно он пытался съесть ее прямо на глазах ошеломленной Энни.