Мечты камня (ЛП)

Я реагирую первым. Подползаю к ней из последних сил и притягиваю её к себе. Не знаю, безопасно ли прикасаться к ней, не передастся ли это мне.

Какая разница? Главное, чтобы она открыла глаза.

— Линн! — кричу снова, и сам не верю, откуда столько силы в моём голосе, столько отчаяния. — Линн, очнись!

Приподнимаю её. Кладу руку ей на щеку. Такая холодная… Ищу на шее пульс и нахожу: слабый, едва ощутимый. Чернота на руке достигает запястья, мягкая наощупь, но обжигающе холодная. Не будь это похоже на бред, я бы сказал, что оно движется. Растёт.

Я задерживаю дыхание. Что происходит?

— Это были гулы, — поясняет Хасан откуда-то издалека, я поднимаю на него взгляд. Он смотрит на меня пустыми глазами. Я задал вопрос вслух или он просто решил рассказать, что знает? — Это… злые духи: они заманивают сладкими обещаниями тех, кто заходит на их территорию, чтобы заставить случайных путников прикоснуться к себе и отравить…

Я снова перевожу взгляд на девушку, тихо лежащую у меня на руках. Каждый вдох даётся ей с трудом. Кажется, даже её сердце изо всех сил пытается биться, но слабеет. Неужели она не поняла, что это была ловушка? Почему?.. Или лучше спросить: ради чего?

— Её отравили? — пытаюсь справиться со своим дыханием. — И что теперь? Что с ней будет?

Волшебник медлит. Я поворачиваюсь к нему, но он просто смотрит на неё широко распахнутыми глазами.

Похоже, он не хочет говорить этого вслух. Словно ему не хватает духу произнести это вслух.

— Как только яд доберётся до сердца, она умрёт.

* * *

Мы быстро мчимся через болото. Решили, что оставлять Линн там нельзя, да и не могли рисковать, что злым духам, как бы они там ни назывались, покажется мало, и они вернутся за новыми жертвами. Мы бережно подняли Линн на мою лошадь, и теперь едем на максимальной скорости, какую только позволяет ландшафт. Я придерживаю Линн, опасаясь, что она может упасть, но это создаёт новую проблему: за считанные минуты я замерзаю так, что стучат зубы просто потому, что прижимаю её к себе.

Добраться до какой-нибудь деревушки нам не удалось, но мы заметили заброшенную хижину на краю трясины, где земля вновь становится сухой, а запаха застоявшейся воды почти не чувствуется. Стараюсь не думать о том, куда делись жильцы (возможно, с ними случилось то же, что и с Линн), но дом выглядит давно опустевшим и нельзя с уверенностью сказать, что с его бывшими обитателями случилось какое-то несчастье. Повсюду густой слой пыли. Когда я опускаю бессознательное тело на кровать, дерево скрепит под её весом. Содрогаюсь от мысли, что мебель уже давно прогнила или съедена насекомыми, но терплю. Снимаю плащ и накрываю девушку, хотя он грязный и вряд ли от него будет какой-то толк. Нахожу дрова, сложенные у стены, и пытаюсь разжечь огонь, чтобы мы могли согреться и высохнуть.

Когда я заканчиваю, за дело принимается Хасан: он говорит мне, что может приготовить зелье, которое должно ей помочь, а у меня нет сил, чтобы сомневаться в его навыках. Он открывает сумку Линн и раскладывает растения, которые она собирает во время каждого нашего привала. Выбирает несколько, критически осматривает и убирает обратно в сумку те, что ему не нужны.

Наконец, приняв решение, он встаёт. Мы как будто поменялись ролями: сегодня я растерянный ребёнок, не знающий, куда деть руки, в каком-то чужом для меня мире.

Я ничего не понимаю ни в зельях, ни в растениях. Умею только размахивать мечом, убивать чудовищ. Может, ещё приманивать удачу.

Чувствую себя бесполезным.

— У тебя есть всё, что нужно?

— Нет, но я пойду схожу за тем, чего не хватает. К счастью, это не такие уж редкие ингредиенты.

— Я пойду, — настаиваю, чтобы избавиться от неприятного чувства собственной беспомощности.

Но сразу же понимаю свою ошибку.

— А ты знаешь названия растений? Можешь отличить одно от другого? — я молчу, опустив голову, и Хасан вздыхает. — Останься с ней. Вскипяти воду, чтобы было готово к моему возвращению.

Говорю ему подождать немного и ищу у Линн кинжал, который она всегда носит при себе. Отдаю его Хасану.

— Возьми с собой хотя бы это.

Он выглядит удивлённым, словно не ожидал от меня такого беспокойства за него. Но, кивнув напоследок, Хасан сжимает кинжал и выходит из хижины.

Как только затихают его неуклюжие шаги, я нахожу котелок и наполняю его водой из наших седельных сумок. Пламя неплохо разгорается, но я на всяких случай подкидываю ещё дров. Высыхаю у очага и переодеваюсь, сбрасывая с себя грязные, липкие вещи. Но поскольку мне всё равно ещё холодно, я продолжаю сидеть у потрескивающего огня.

Изо всех сил гоню от себя неприятные мысли, но получается плохо. Не могу найти себе места: как только кожа немного начала согреваться, встаю и начинаю ходить по дому. Избегаю смотреть в сторону Линн, которая по-прежнему лежит неподвижно. И больше никогда не пошевелится, если только не сработает зелье, которое пообещал приготовить Хасан. Но оно должно сработать. И вообще, она не какая-то там слабая девица. С её-то упрямством, я уверен, она победит яд без всяких зелий, просто из нежелания сдаваться.