Мечты на мертвом языке (сборник)

А вот это из Библии, сказал он.

Пап, сказала Александра, как ты думаешь, женщина должна родить хотя бы одного ребенка?

Вне всякого сомнения, сказал он. Тебе надо было рожать, когда ты была замужем за Гранофски, за коммунистом. Мы с ним много ругались. У него не было чувства юмора. Вполне возможно, сейчас он достает каких-нибудь кубинцев. Но все равно он был умный, в этом ему не откажешь. Внуки были бы великолепные. Его политические взгляды они могли бы и не разделять.

Тут он посмотрел на нее, прикинул, какие у нее в ее возрасте возможности. И смирился. Ты совсем неплохо выглядишь. Ты еще вполне можешь выйти замуж, девочка моя. Тут он еще больше смирился, вспомнил об удручающей статистике – он читал недавно про соотношение мужчин и женщин. Да уж! Ну и что с того? Александра, это не важно. По Торе, только мужчина обязан размножаться. Ты – нет. Есть у тебя ребенок, нет у тебя ребенка, Богу все равно. Нет ребенка – призываешь служанку. Говоришь мужу: Дорогой, пусть понесет от тебя. Ну ладно. Пусть твой муж два года развлекался со служанкой, но теперь-то все прилично. Очень хорошо. Тебе не надо через все это проходить, мучиться девять месяцев, а ведь могут быть и осложнения, даже кесарево, нет-нет быстренько, дитя для Бога, Осанна!

Пап, сказала она через несколько недель, а что, если я все-таки рожу?

Не глупи, сказал он. А потом долго и пристально осматривал ее взглядом врача – все ее тело. Он сказал: Почему ты задаешь такие вопросы? Он побагровел, чего с ним никогда прежде не случалось. Правой рукой он схватился за грудь, левой нажал кнопку вызова. Сначала он сказал: Сестру! Немедленно! А потом велел: Выходи замуж!

Деннис сказал: Уж не знаю, как я в это вляпался. Так неправильно, у тебя другие привычки, другая культура. Я вот что предлагаю, Александра. У нас в коммуне трое детей, они принадлежат нам всем. Никто не знает, кто чей отец. То, что надо. Клянусь членами наших безотказных богов, это прекрасно. Одна, возможно, моя. Но никаких отличий в ней нет. Переезжай к нам, мы вырастим этого ребенка порядочным и человечным человеком. Нам нужен человек постарше, правда нужен – тот, кто видит мир сквозь призму истории. Нам этого не хватает.

Спасибо, ответила Александра. Нет.

Отец сказал: Прошу тебя. Объясни, зачем все это? С какой целью ты затеяла эту ерунду? Из-за любви? В твоем-то возрасте. Из-за денег? Какой-то проходимец тебя соблазнил. Небось, ужин ему готовила. Небось какой-то вечно голодный неудачник решил подкормиться и сказал: А почему бы и нет? Дура средних лет – легкая добыча. Вечером она будет кормить меня жарким, а утром – яичницей с беконом.

Пап, не надо, прошу тебя, не надо, сказала Александра. Тебе хуже станет.

Сосед Джон, умиравший при здоровом сердце, написал ему записку. Док, ты спятил. Не ругайся с близкими. Твоя девочка не пропустила ни одного вторника, четверга или субботы. Ты видел, чтобы меня дети навещали? И вот еще что. Мне все хуже и хуже. Но я еще не готов.

И вот еще что, сказал отец. Ты хочешь отравить мне последние дни и погубить мою жизнь.

После этого Александра каждый день надеялась, что отец умрет, чтобы она могла родить ребенка, не погубив его замечательную жизнь под самый конец, когда жизнь губится в ретроспективе.

Наконец Деннис сказал: Тогда давай я хотя бы у тебя поживу. Это в твоих интересах.

Нет, сказала Александра. Деннис, прошу тебя. Мне на работу рано. Я спать хочу.

Я врубился. Я был для тебя игрушкой. Ты использовала меня по полной. Это не круто. Небеса – они подлость видят.

Нет, сказала Александра. Прошу тебя, замолчи. И вообще, с чего ты взял, что отец ты?

Будет тебе, сказал он, кто ж еще-то?

Александра улыбнулась, чуть не до крови прикусила губу – чтобы вежливо продемонстрировать свою боль. Она думала, как продолжать свою работу, как вести себя с достоинством и не терять ни одной полезной минуты. Она думала о своих подопечных – о каждом из них.

Она сказала: Деннис, я точно знаю, что я буду делать.

В таком случае вот что: я сваливаю.