Мечты, присыпанные пеплом

– Терпение, султанша. Вы ведь хотите родить здорового сыночка?

– Когда он родится, я вышлю из Топкапы всех других жен!

– Так и будет.

– Принеси мне лед! Жарко! И попить что-нибудь.

– Что, госпожа?

– Придумай. Чтобы и не кисло, и не сладко, и не тошнило.

Анна старалась во всем ей потакать и неслась на кухню. По ее подсчетам осталось каких-то два месяца. Хюмашах рожать в сентябре. Не повезло ей, что последние месяцы беременности пришлись на летнюю жару.

Анна уже немного пожалела, что избавилась от Джихангира. Исмаил, похоже, обо всем догадался. И отдалился от нее. Сначала Анна старалась не попадаться ему на глаза, но через месяц решилась. Исмаил прошел мимо, словно она была пустым местом.

Анна помертвела. А что, если он ей больше ни слова не скажет? Не позовет? Не попросит о какой-нибудь услуге?

Она шныряла по дворцу, собирая сплетни, всячески угождала Хюмашах и сама ей прислуживала, когда беременная хасеки была в покоях у султана. Анна прекрасно понимала, в чем ее ценность: знать все, быть начеку и набивать золотом свой тайник. Корабль Саида-аги вот-вот вернется с Родоса. Надо его спрятать.

Она кусала губы от нетерпения и скулила по ночам:

– Исмаи-ил… Позови, молю…

Анна дошла до того, что велела за ним шпионить. Так она узнала, что Исмаил ходит к дому муфтия, у которого красавица-дочка. «Уж не задумал ли он жениться?» – помертвела Анна. Не выдержав, она подкараулила Исмаила, когда он, отдав распоряжения на кухне, шел в покои повелителя.

– Погоди, не спеши, мой сладкий, – промурлыкала она ему в спину. – Там Хюмашах.

Исмаил резко обернулся:

– А я все ждал, когда у тебя совесть проснется. Ничего не хочешь мне рассказать?

– Совесть?! А твоя совесть молчит, когда ты стоишь под окнами дочки муфтия, а в Старом дворце о тебе день и ночь молится Фатьма-султан?! Ха! Совесть! Да самый бесчестный человек, которого я знаю – это ты!

– И это знаешь? Про Мерьем?

– Да ты ни шагу не можешь ступить, мой сладкий, чтобы мне не стало об этом известно.

Исмаил стремительно шагнул к ней и сжал рукой ее горло:

– Убью…

Анна захрипела.

– Не будь ты мне нужна… – он разжал руку. – Ты хитрая. Никто не догадался. О том, что ты убила шехзаде.

– Тебе не нужна эта девушка. – Анна закашлялась. – Ты ее не любишь. А вот она, бедняжка, очень уж влюблена. Что ты задумал?

– Не твоего ума дело. Придет время – сделаешь, что скажу.

– А плата?

– А разве не ты мне должна? – усмехнулся он. – Жизнь моего племянника дорого стоит.

– Это кормилица во всем виновата. Заспала ребенка. Я тут ни при чем.

– Не до тебя мне сейчас. Но помни: в день, который я назначу, Телли не должна войти в покои султана. Делай, что хочешь, хоть вяжи ее. А потом посчитаемся.

– И кого же ты хочешь вместо нее подложить султану? Уж не… – Анна ахнула, и Исмаил торопливо зажал ей рот:

– Догадалась – молчи!

– Сделаю, как скажешь. Только не гони. Пригожусь еще.

– Иди, – он слегка толкнул ее в спину. – Мне надо к султану. К развязке дело идет.

С Хюмашах они встретились у дверей в покои Ибрагима. Исмаил скользнул по ней внимательным взглядом и склонился с еле заметной улыбкой:

– Госпожа.

Она прошла, едва не задев его огромным животом.

– Вы разве ужинаете не в покоях султана? – спросил Исмаил. – Я распорядился на кухне.

Хюмашах обернулась:

– Я спать хочу. А Ибрагим сказал, что у него дела.

– Да, конечно, – сообразил Исмаил. – Я затем к нему и иду. Доброй ночи.

«Момент настал», – подумал он, войдя в покои падишаха. Супруги, похоже, разругались. Лицо у Ибрагима было мрачное.

– Госпожа вас огорчила? – вкрадчиво спросил Исмаил.

– Она беременна, вот и капризничает.

– Для того и нужен гарем, повелитель. На таком сроке Хюмашах-султан не следует покидать свои покои. И в ваших ей делать нечего. Хотите, я подберу для вас девушку?

– Нет! Мать того и ждет. Здесь полно ее шпионов. Я никому не доверяю!

– Но я займусь этим лично.

– Займись лучше укреплением обороны Топкапы. Скажи, чтобы сюда везли пушки. И побольше.

– Но я не вижу опасности…

– Зато я вижу! Я ее нюхом чувствую, понимаешь, Исмаил? Здесь повсюду запах смерти…

Султан втянул ноздрями воздух, и зрачки его расширились. Исмаил невольно подался назад. А что, если у предательства есть запах? Безумцы видят мир чувствами, не разумом.

– Хотите, сюда придет моя сестра?

– Она не в себе после смерти Джихангира. Не желаю слушать ее нытье.

– Ей уже гораздо лучше. Она ведь ваша хасеки. И это был ваш сын. Поговорите с ней, повелитель.

– Вот уж не думал, что у тебя есть чувства, – удивленно сказал Ибрагим. – Оказывается, ты привязан к своей сестре.

– Она тоскует по вам.

– Хорошо. Зови.

Когда Шекер Пара шла к покоям султана, Исмаил шепнул ей:

– Пора. У него давно уже не было женщины. Подогрей его. И готовь порошок.

Сестра еле заметно кивнула.

Вечером он отправился под окна Мерьем. Зейнаб исправно передавала его страстные письма, и на этот раз Исмаил умолял о свидании в саду. Надо поспешить. Похитить Мерьем не так-то просто.