Мечты сбываются

– Результат сочетания усердного труда и удачи. – Котти небрежно пожал плечами и по возможности чистосердечно улыбнулся. – Очень рад видеть вас у себя. Надеюсь, вы здесь не в последний раз. В следующем месяце я начну подавать закуски, приготовленные госпожой Блэксток, и с удовольствием в один из вечеров приглашу вас с женой на обед.

– Вряд ли из этого что-нибудь получится. Эта таверна совсем не то место, куда джентльмен может привести свою жену.

«Хью Марстон прав, – решил Котти, почувствовав приступ гнева, – Макартур – изрядный наглец!»

– Кроме того, – продолжал гость, – я знаю, что эта Блэксток – осужденная.

– Бывшая осужденная! – резко поправил его Котти.

– Не имеет значения, – пренебрежительно отмахнулся Макартур, – все равно вряд ли осужденная, привыкшая к скудному питанию, способна приготовить пищу, которая удовлетворит людей из общества. – И он повернулся к Котти спиной, давая понять, что разговор окончен.

Котти закипел от ярости, он сжимал и разжимал кулаки, изо всех сил стараясь не дать волю рукам и не вцепиться в горло этому типу, но, сдержавшись, отвернулся. Затем, заметив, что Фейс знаками подзывает его к себе, пошел к ее столику, все еще не до конца успокоившись.

– Котти, уже поздно, пожалуй, нам пора идти.

– Хорошо, я провожу вас.

– Это лишнее, у тебя здесь хватает дел.

– Сейчас не предвидится ничего неотложного, а трем дамам небезопасно расхаживать по улицам в такое позднее время.

Когда семейство Блэкстоков уже было готово к выходу, Котти напоследок еще раз обежал взглядом комнату. Макартура с майором уже обслужили. Хохоча, они поднимали большие кружки за здоровье друг друга. «Наверное, смеются над молодым выскочкой, который посмел представиться им, и бесплатно пьют мое спиртное!» – с обидой подумал Котти.

– Котти, что случилось? – прервала его мысли Фейс. – Я никогда не видела тебя таким сердитым.

– Пусть это вас не беспокоит, Фейс. – Он заставил себя улыбнуться. – Вы готовы?

– Да.

– Люси, я скоро вернусь, – сказал он пробегавшей мимо официантке.

– Хорошо, господин Старк.

Выйдя на холодный вечерний воздух, Котти предложил руку Фейс и Хоуп. Фейс взяла его под руку, но Хоуп отказалась, вздернув голову, а Чарити, позабыв о том, что, сидя в таверне, старалась изображать из себя взрослую, вприпрыжку побежала вперед.

– У тебя какие-то неприятности, Котти? – продолжала допытываться Фейс, едва они отошли от таверны. – Из-за чего ты так расстроен?

– Вовсе нет, – постарался ответить он как можно беспечнее, – просто мне не понравилось поведение некоторых гостей. К счастью, они не собираются больше приходить ко мне.

– А я подумала, это из-за того, что твоя черноволосая девушка ушла так рано, – вмешалась в разговор Хоуп.

– Едва ли ее можно назвать моей девушкой, – парировал Котти. – Я только сегодня вечером познакомился с ней.

– Но ты целовал ей руку, я же видела!

– Это просто знак вежливости по отношению к леди.

– Какая же она леди, если посещает таверну?

– Хоуп, – одернула ее Фейс, – веди себя прилично. Неужели я должна напоминать тебе, что совсем недавно ты сама была там вместе со мной и сестрой?

– Это совсем другое дело… – смутилась Хоуп, понимая, что не права, но не в силах ничего с собой поделать: снисходительность Котти привела ее в бешенство.

В этот момент ее внимание привлекли громкие голоса, и она посмотрела туда, откуда раздавался шум. Впереди на пересечении Скалистой дороги и Узкого переулка, похоже, шла какая-то драка, и, подойдя ближе, Хоуп увидела, что двое мужчин в матросской форме избивают полуголого аборигена. Один моряк крепко держал его, обхватив сзади, а другой бил.

– Оставайтесь здесь, подальше от неприятностей! – строго приказал им Котти и в несколько шагов оказался возле дерущихся.

Схватив одного из матросов за плечо, он развернул его к себе и резко ударил в живот. Парень попытался дать сдачи, и тогда Котти правым кулаком нанес ему в лицо удар, после которого матрос зашатался, рухнул на землю и остался недвижим. Тогда Котти обернулся ко второму:

– Отпусти его!

– Чего ты вмешиваешься, приятель? Ради Бога, это же всего лишь дикарь, проклятый дикарь! Нечего ему разгуливать по улицам рядом с приличными людьми!

– Это себя ты называешь приличным человеком? Себя и своего дружка?

Матрос неохотно отпустил аборигена и отступил. Туземец покачнулся и, наверное, упал бы, если бы Котти не подхватил его.

– Помоги своему другу, – Котти жестом указал матросу на лежавшего на земле приятеля, который начинал приходить в себя, – и оба убирайтесь отсюда, чтобы вашего духу здесь не было!

Через несколько секунд оба матроса, поддерживая друг друга, уже покидали место происшествия, а Хоуп с сестрой и матерью подошли к Котти и освобожденному им аборигену. Туземец был довольно светлокожий, с характерными чертами белого человека – очевидно, в его жилах текла смешанная кровь, – и совсем еще мальчик. Зная несколько слов на местном наречии, Котти, запинаясь, попытался выяснить, нет ли у юноши сильных повреждений. Но к всеобщему удивлению, юноша заговорил на вполне приличном английском языке: