Мечты — сбываются!

— На этот вопрос ответить проще всего. Там, — показываю в небо, — есть щит, это как бы зеркало, что отражает часть солнечного света, он очень тонкий — не толще кожаного щита, если его разрушить, а это можно сделать, например, распылив кислоту, то все растения внизу сгорят, а человек, вышедший на улицу без очень плотной одежды — ослепнет и умрет от ожогов к вечеру.

Назарий листает книгу, не для проверки моих слов, просто обдумывая следующий вопрос, он неожиданный:

— Расскажи мне о своем пути.

Прикрываю глаза, воскрешая старую память, это неожиданно легко — картины сами выстраиваются, желая показаться хоть кому то.

— В восемь лет девочка бредила звездами, кораблями и новыми мирами… с такими мыслями, одна дорога — в учебный клан ДП. Туда я и ушла едва отказавшись от материнской опеки и молока. А дальше — была учеба, годы учебы, для того чтобы открыть путь к звездам надо очень много знать. Нет, конечно, помимо учебы была еще жизнь растущего ребенка с играми и шалостями, но запомнилось из нее кроме учебы немного. Уходили те кто решал что это не их путь, приходили новые, дружили, ссорились, мирились — все как у других, но у нас была своя мечта и свой выбор.

— Но ведь есть еще и предназначение? Замужество, материнство…

Остается только скрипнуть зубами и вежливо огрызнуться:

— Как думаешь, двенадцатилетняя послушница в женском монастыре — что думает о своем предназначении? Думаю, что так же как и я, считает, что у нее есть иная цель в жизни, и вот странно тоже — Долг и Служение.

Мне показалось или кто-то тоже крепко стиснул зубы? Но взгляд добрый и просит продолжать.

— От нас надо сказать не скрывали последствия нашего выбора, более дать понять чего мы лишаемся старались обязательно.

Теперь четко во взгляде что-то промелькнуло, нет, старина — совсем не так, как ты подумал, хотя и этот путь тоже не был за семью замками…

— В четырнадцать лет, когда кровь начинает волноваться уже не шуточно… Нет, не так. Дело в том что завести ребенка можно только после того как докажешь свою зрелость. Это не закон, но обычай, который крепче закона — только доказавший свою способность защитить клан и ребенка рассматривается как кандидат в супруги. Раньше, на заре жизни это было освоение искусства охоты, причем обязательно — в команде. В наше время это обычно это приобретение военной и гражданской специальности.

Проще всего этого добиться двухгодичной службой в армии. Еще не имеющих детей там, понятно, стараются беречь, но это во-первых невообразимо сложно, а во-вторых — случается всякое. Но другие пути тоже не закрыты. Нам, которые в армии пребывали с момента расставания с мамкиной сиськой (флот дальнего поиска — такой же военный флот, как и карантинный, с поправкой на цели и задачи) в качестве испытания «на взрослость» засчитывали два экзамена — на выживание в четырнадцать лет, и десантную практику в пятнадцать.

Вот в четырнадцать, сразу после экзамена, и была древняя традиция. Дело в том, что те кто прошёл второе испытание иногда решали не уходить в поиск, а завести ребенка и остаться на земле или в ближнем космосе — диспетчерами орбитальных комплексов или операторами ПКО, управляющими металлургических заводов в ближнем внеземелье или руководителями кланов освоения на новых планетах, работы имеющим нашу подготовку было много и интересной.

Это даже приветствовалось, уходить в поиск могут только добровольцы, но чтобы дать будущим мамочкам доучиться из лучших в учебе (на самом деле — из всех желающих, но доказать что ты можешь быть полезна — тоже традиция) формировались «семьи». Отец, мать и десяток-полтора будущих теток. Мы сначала просто помогали матери не отстать по учебе пока она «на сносях», а после родов — еще и с ребенком в том числе и с кормлением. Так что представление о радостях материнства нам давали более чем…

Тут пришлось прерваться, воспоминания о васильковых глазенках и крохотных ручках отдались в груди болью давно перегоревшего молока… Попробовала незаметно смахнуть навернувшиеся слезы, но видать незаметно не получилось — Назарий потянулся вперед и ободряюще взял меня за руку накрыв второй своей ладонью сверху.

— А дальше?

Руку пришлось осторожно забрать — слишком уж посторонние мысли в голову полезли, но настроение все равно поднялось.

— А потом была вторая практика.

Усмешка вылезла на физиономию сама, как я ни пыталась ее сдержать, очень уж яркая и солнечная картинка появилась перед глазами.

— Учебка десантноштурмовых войск, это вообще особый мир. Там дослуживают прошедшие десятки компаний ветераны, чей опыт считают важным передать новичкам, туда отводят на переформирование понесшие тяжелые потери отделения спецназа — чтобы могли отойти и выбрать из новичков замену, перенимают опыт командированные, в отдельном загоне — проходят ускоренную подготовку также как и мы собирающиеся стать взрослыми, идет натаскивание и слаживание новых команд.