Мед для медведей

Двое из них, судя по их рассказам братья, были задержаны за организацию беспорядков при распитии кваса. Полу очень понравились эти парни – молодые золотоволосые гиганты, сильные, уверенные в себе, компанейские, веселые. Рядом с ними Пол даже забыл, что находится в самой настоящей тюрьме. И запах от них исходил удивительно благотворный – нестираиых носков и кваса, вернее, не самого кваса, а составляющих его элементов – ржаной муки и солода.

Третьим арестантом был крепкий старик, одетый в рваную пижаму. В его штанах отсутствовала резинка, поэтому он был вынужден подпоясаться обтрепанной полоской ткани, связанной из множества коротких кусочков, судя по всему оторванных снизу от штанин, которые теперь доходили ему только до колен, открывая волосатые йоги с варикозными узлами вен. Еще он обладал искусственным глазом, застывшим в стеклянной неподвижности, в то время как его живой собрат, казалось, наслаждался жизнью за двоих. Старик определенно был виртуозным мимом. Братья хохотали до слез, наблюдая за представлениями этого театра одного актера.

Специально для Пола старый клоун, помнивший, что Англия – христианская страна, изобразил сцену распятия на кресте. Он дергался, рвался и как безумный вращал левым глазом, цепляясь голыми ногами за перекладины нижней койки, а руками – за верхнюю. В камере было только четыре койки, расположенные в два яруса, и ведро. Больше ничего.

Братья полюбопытствовали, за что Пол угодил за решетку.

– Нет денег, – объяснил Пол и для верности вывернул карманы. – Придется сегодня ночевать здесь. Без денег меня не пускают в отель.

– А завтра? – спросил один из них.

– Ничего не знаю, – пожал плечами Пол. Будущее представлялось ему безрадостным. Он уедет обратно в Англию без зубов (частично), без денег (полностью). Ему предстояло провести ночь в советской тюремной камере, поскольку не было средств заплатить даже за самый невзрачный номер в гостинице, а перед этим он был избит, едва не выпал из окна в рабочем районе Ленинграда, убедился в собственной импотенции и был подвергнут допросу в тайной полиции. За последние дни с ним произошло еще немало интересного, но у Пола не было сил даже думать. Ему хотелось только чего-нибудь поесть и завалиться спать.

Очень уж он устал, хотя и спал почти до трех часов. Внутренности уже не так сильно болели, судя по всему, на них благотворно подействовал коньяк.

Сменившие гнев на милость Зверьков и Карамзин разрешили Полу смыть теплой водой кровь, а в качестве финального жеста, который должен был продемонстрировать крайнюю степень гостеприимства, предложили ему переночевать в тюремной камере. Они сказали, что не располагают деньгами для устройства его в гостиницу, и даже вывернули карманы, в которых действительно оказалось всего несколько копеек.

Не надо было обладать особой наблюдательностью, чтобы заметить у собеседника отсутствие передних зубов. Братья, разумеется, не обошли этот факт вниманием и участливо поинтересовались, при каких обстоятельствах это произошло. Пол слишком устал, чтобы начинать снова выстраивать в уме сложные русские фразы, поэтому он просто поднес к своей многострадальной физиономии кулак и несколько раз легонько ткнул себя в челюсть.

Пантомима оказалась исчерпывающе ясной. Больше вопросов не возникло. Только старик, лишившийся своей благодарной аудитории, недовольно заворочался и, решив вернуть себе всеобщее внимание, бешено задвигал здоровым глазом. Братьям, очевидно, это надоело. Им захотелось поэзии.

Они с пафосом продекламировали Полу что-то совершенно непонятное, после чего попросили его спеть. Тот выбрал «Землю надежды и славы» и, пока выводил старательное «ла-ла-ла» (выяснилось, что слов он почти не помнит), думал: интересно, а если Зверьков и Карамзин сгноят его в подземной темнице или даже ранним утром поставят к стенке, что почувствует Англия, лишившись своего преданного сына? И почувствует ли что-нибудь вообще? Во всяком случае, все, что он пытался сделать, было во имя Англии… Ну хорошо, ради свободной торговли… Ладно, для Роберта.

Твои границы становятся все шире и шире.
Бог, даровавший тебе силу, сделает тебя еще сильнее.

Братья дружно подхватили песню. Им понравилась мелодия. Но старик снова недовольно заворчал и, чтобы привлечь внимание, затянул что-то протяжное и заунывное.

В камеру вошел охранник, который был очень похож на папашу Каллена, державшего мастерскую по ремонту радиоприемников в Брадкастере. Страж порядка принес ужин – миски с кроваво-красным супом и очень жесткий хлеб. Его встретили как брата. Усевшись вчетвером на нижней койке, арестанты дружно принялись за борщ. У старшего из братьев нашлась почти полная пачка «Беломорканала» и спички, поэтому ужин завершился общим перекуром. Приятно…