Медальон льва и солнца

Получилось удачно. В ее доме три комнаты, одна наша с Людочкой, другая – Сары Марковны, третья – зала. Для гостей, но гости к нам заходят редко, скорее уж клиенты. Сара Марковна научила меня шить, не так, как в детдоме, ровными строчками прихватывая раскроенные кем-то вещи, бессмысленно прорисовывая поверх меловой дорожки нитяную. Сара Марковна шила «по интуиции», и делала это бесподобно.

 – У ткани есть характер. Вот шелк текуч, не терпит жестких линий, тяжелых форм, а вот драп – гранит… и твид тоже… все просто, милая моя, все очень даже просто.

Постепенно и я научилась видеть, ощущать ткань. Мне радостно создавать. И оттого, что дело мое приносит какой-никакой доход, тоже радостно. А в остальном в Бельне… обыкновенно. Болото. Людочка очень быстро выучила это слово. Болото – это грязь на улице, осенняя ли, весенняя – разница невелика. Болото – это школа и учителя, это подруги, с которыми не о чем поговорить. Я сама часть болота…

Людочка сама так сказала. Людочка кричала и плакала, обвиняя меня в том, что я украла ее… лишила отца, спрятала в деревне. Но ее непременно найдут, увезут отсюда. Куда увезут? Откуда ей вообще такие мысли в голову пришли?

И моя ли это дочь?

Моя и Костика. Она немного похожа на него, глазами, бровями, широкими кистями рук, жестами, манерой держаться и говорить.

 – Не сердись на девочку. – Сара Марковна разливала чай. В нашем доме пыльно, но пыль эта особая, музейная, мне она нравится. И паркет, досочка к досочке, потемневший от времени, местами вытертый до блеска, и светлый выгоревший ковер, и шкаф с резными ножками, круглый столик, коробка с граммофоном, пластинки в газетных обложках.

Даже чай пьем из широких чашек белого фарфора с тонким золотым ободком, и сахарница серебряная, тоже с узором – виноградные ветви и райские птицы.

 – Девочка знает, что заслуживает большего, чем судьба доярки. Кровь не обманешь, Берта, не стоит и пытаться. – Сара Марковна водрузила на нос пенсне, старое, с треснувшим стеклом, но менять его на очки Сара Марковна не желала. – Вот ты сама, тебе нравиться здесь?

 – Не знаю.

 – Ты слабенькая, Берта, ты плывешь по течению, ты соглашаешься со всем, позволяешь решать за себя… – Этот разговор она заводила не в первый раз, и я не в первый раз отмалчивалась. – Ты даже мне возразить не в состоянии. Или Нинке рот заткнуть. Почему позволяешь этой хабалке вторгаться в жизнь твоей дочери?