Медальон (СИ)

Она кряхтя и почти хихикая от счастья медленно плетётся к нему навстречу, пока не замечает меня. Старушка резко меняется в лице. Отдергивает руки, бросая на Точо разочарованный взгляд. Целую минуту длится война глазами, в которой Точо явно проигрывает. Он было раскрывает рот, но так и не найдя, что сказать тупит взор.

Старушка демрнстративно игнорируя существование внука, подходит ко мне щурясь и вглядываясь.

А я и без зеркала понимаю, что выгляжу из ряда вон плохо. Грязная одежда ещё пол беды, а вот слипшиеся от пыли и пота волосы оставляют желать лучшего. Но старая индианка будто не замечает этого:

— Какая ты хорошенькая!

Я не сопротивляюсь когда она берет меня за подбородок и опускает ниже чтобы лучше разглядеть лицо. Ее морщинистые глаза расширяются от ужаса, после чего она грустно опускает глаза и спрашивает Точо:

— Ты?

Глаза индейца бегают, как у нашкодившего ребёнка.

— Ты ее ударил?

Точо нехотя бросает пожимая плечами:

— Погорячился.

Больше не говоря ни слова старушка лаского берет меня за руку и ведёт в вигвам, не забывая при этом громко задёрнуть полог за собой.

Оставив своих похитителей за дверью я наконец выдыхаю. Оказывается все это время каждая мышца моего тела была натянута, как тетева.

В вигваме пахнет костром, кожей и травами. Невероятно уютно, несмотря на скромное убранство.

Я все ещё удивляюсь проницательности старушки, сразу поняла, что внучек не из благородных, пока не подхожу к зеркалу над стареньким кедровым комодом.

— Ого,— не узнавая своего отражения застываю я.

У левого глаза растёкся бардово-коричневый кровоподтёк. При виде крови, мне резко становится дурно. Тошнота накатывает грузной волной. Старушка понимая, что я на грани обморока заботливо усаживает меня на маленькую кровать.

— Приляг, Амо, я дам тебе отвар для восстановления сил. Ты истощена.

— Вы знаете, как меня зовут? - почти в полуобморочном состоянии спрашиваю я.

Индианка не отвечает. Заваривает травы, что-то смешивает, добавляет ещё. Наконец подносит мне и строго проговаривает:

— Пей залпом.

Несмело пью. Горькая противная жидкость растекается по горлу вызывая сначала жуткий кашель, потом жжение в желудке.

— А теперь поспи.

Укладывает меня укрывая толстым пуховым одеялом. Заботливо гладит спутавшиеся волосы.

Я целое долгое мгновение чувствую себя пятилетней девочкой. Подбородок дрожит, глаза закрыты, но слёзы все равно текут на подушку.

Мудрая индианка делает вид, что не замечает, как я отчаянно шмыгаю носом чтобы остановить поток слез. Получается плохо, сердце ноет от тоски, меня сладкой пеленой окутывает родной запах бабушки Мискодит.

****

— Нет, нет, вы не посмеете! - доносятся ужасающие женские возгласы,— Вы не отниметесь ее!

Я со всех ног срываюсь на крик.

Но стоит войти в вигвам, как крики стихают, им на смену приходит истерический детский плач.

Вокруг ни души.

В воздухе витает гнетущий запах опасности от которого волосы на теле встают дыбом. Плач разрывающимся эхом заполняет затхлое жилище, пока я не нахожу знакомый ониксовый медальон, что небрежно валяется в углу.

Я по обыкновению надеваю его на шею, забиваюсь в дальний угол чтобы остаться в тени незамеченной. От сырости и непонятной вони ком в горле. Я безуспешно пытаюсь выровнять дыхание чтобы кишки не вывернуло наружу. Но тяжелая атмосфера свинцом висит над моей головой вынуждая произносить знакомые с детства слова, как по наитию:

— Апэл Лесли Демоне Алаид..... Апэл Лесли Демоне Алаид...

Передо мной тот час возникает образ бабушки Мискодит. Я впервые вижу ее в индейском одеянии и с длинными косами. Моя изящная бабушка протягивает руку в немом приглашении. Я не задумываясь срываюсь с места и послушно вкладываю свою ладонь в ее.

Мы летим окутанные дымкой минуя леса и горы куда то высоко. Оказываясь на самой вершине бабушка широким жестом заставляет обратить внимание на все, что нас окружает:

— Научись черпать силу, она кроется внутри,— и дотрагиваясь указательным пальцем до медальона растворяется в небесах.

«Помни, Амо, человек тоже животное, только умное»— заполняется ее эхом пространство.

Глава 18

На языке горький привкус разочарования. Я несмело открываю один глаз, затем второй. Действительно сон, просто ярче обычного, острее ощущалось присутствие неведомых сил.

Очередное сновидение окончательно сбивает с толку. Если в первый раз я не обращала внимание на игры «младшего брата смерти», то теперь каждый его знак-подсказку нанизываю, как на нитку, с нетерпением ожидая когда получится ожерелье.

Появился своего рода азарт и если бы не постоянные смены декорации вокруг, я бы с удовольствием окунулась с головой во все эти игры духов.

В вигваме никого, только на огне одиноко пыхтит чайник. Я соскакиваю с кровати и лисой крадусь к выходу.

Вот он мой шанс на побег!

Но стоит мне только добраться до треугольного полога, как его откидывает старушка Юна, а следом за ней плетётся Точо.

Взгляд ее тёплый, но лицо выражает серьезность. Она все поняла и ей определенно не понравилась моя импульсивность. Я и сама не в восторге, но быть тут пленницей, последнее, чего хотелось бы.