Медальон (СИ)

Индеец встрепенулся. Но быстро уняв гнев, твёрдо отвечает, словно и сам верит в свои слова:

— Я стараюсь ради всеобщего блага. Я желаю силу и величие своему народу!

— Пошёл прочь.

— И ты теперь будешь под защитой, только будь посговорчивей,— вполне серьезно говорит он,— И дочь твою впредь в обиду не дам. Может расти, как обычный ребёнок. В войне, теперь нет смысла, сила на нашей стороне.

Как доказательство показывает ей чёрный талисман.

Но вдруг Индеец мерзко захохотал :

— Интересно, как долго продлится хрупкий мир в их племени, после того, как они обнаружат пропажу?

Индианка молчит, не удостаивая его ответом.

Внутри у неё все горит от негодования. Оставшись одна, она вновь подходит к кроватке и тихо произносит:

— Я чувствую себя мерзкой предательницей, воровкой, но все это ради тебя, Вэнона.

Глава 31

Прихожу в себя мягко, словно лишь на секунду прикрыла глаза.

— Ещё один пазл,— встряхиваю головой, скидывая последние путы отвара.

К сожалению, четкой картины, так и не удаётся сложить. Или я слишком многого ожидаю?

«Пазлы не складываются в стратегию, они лишь история»— шепчет мне голос разума.

Киваю в знак согласия.

—Мне не хватает твоей мудрости, бабушка.

Я откидываюсь на спину раскидывая руки по бокам.

Снова и снова Прокручиваю в голове карусель кадров.

Последнее видение, будто щенок старую подушку, окончательно разрывает мою душу в клочья.

Представляет ли для меня ценность медальон теперь? Не знаю.

Слишком много боли связано с камнем вождей. Всевозможные гонки заполучить власть над ним буквально сводят с ума. Я стала невольным участником в кругу магического водоворота.

Все чаще появляются мысли незаметно избавиться от камня, будь я немного умнее, сделала бы это задолго до встречи с вождём.

Вполне рационально, что Вихо хочет вернуть его себе. Вероятно, он ему и принадлежит.

Перед глазами снова всплывает образ молодой индианки.

— Не похожа на тебя. Совсем. У меня нет столько выдержки.

Сон подтверждает— бабушка Мискодит его выкрала. Но я вовсе не осуждаю ее за своего рода воровство. У неё были на то причины— ее заставили, вынудили.

Кто же?

«У матери огромное сердце, когда в ее жизни появляется кровное дитя, оно перестаёт биться размеренно и эгоистично, как раньше…. Нет. Теперь сердце наполняется ангельским запахом ребёнка, чуть ли не до краев, парализует волю, туманит разум»,— рассказывала бабушка.

Разве поступок моей матери ради моего благополучия тому не доказательство?

Я оглядываюсь вокруг, хочу запечатлеть это убогое место в каждом уголке памяти. Место, где одна жизнь стоила другой.

Я прикладываюсь ухом к земле, в надежде, что вселенная нашепчет мне правду, подскажет выход. Ничто не волнует меня так яростно, как факт, что племя не искало злодея, который убил невинную женщину.

Не удивительно, что бабушка бежала отсюда. Обреченно жить в одном пространстве с убийцей— безумие!

Меня всю трясёт от ядовитой злости и негодования.

Вдруг мое внимание привлекает Горшочек с едой и крохотный кувшин, точнее их отсутствие.

—Точо,— одними губами произношу я.

Ощущение тошноты подкрадывается к горлу. Представляю его цепкий взгляд, гуляющий по моему лицу. Спала я долго—последние искры на фитиле грустно трещат, продлевая своё жалкое существование из последних сил.

Я вымученно улыбаюсь.

— Как мы с тобой похожи,— обращаюсь к свече, что прозрачным облаком разлилась вокруг фитиля,— я так же стремительно угасаю.

Вскоре в вигваме становится на порядок холоднее, признак глубокой ночи. Середина осени, как никак!

Мерзкий холод пронизывает до костей. По-детски Обхватываю себя руками, успокаивающе баюкаю и растираю плечи.

Вдруг за дверью слышится шум, кто то копошится, пробираясь внутрь. Я будто крапивой огретая подскакиваю. С трудом Балансирую, голова все еще предательски кружится. Склизкая тревога прыгает в желудке, как на матраце.

Один резкий оглушающий удар о вигвам, от чего он весь затрещал рискуя развалиться.

Тело моментально покрывается игольчатыми мурашками. Я подбегаю к двери пытаясь открыть ее, но мне это явно не под силу.

Громкий толчок, другой. Кто то из вне хочет обрушить крышу вигвама мне на голову?

Рванные громкие выдохи.

Снова удар.

Потом ещё один.

Наверное, на Точо напала какая-нибудь лесная тварь!

Может быть медведь?

Тогда ему не спастись... и мне, собственно, тоже.

Я в очередной раз налегаю на дверь всем своим маленьким весом и давлю, что есть мочи, совсем не отдавая отчёт, что будет со мной если за дверью действительно медведь.

Но благо усилия мои тщетны, полог будто глыбой льда подперт снаружи.

От накатывающей паники становится нечем дышать. Стены медленно идут на меня, грозятся раздавить и я мечусь из стороны в сторону в поисках выхода, словно джин в лампе.

Сама не замечая, как шум на улице стихает тарабаню, что есть мочи о стены:

— Помогите!!!!!!

Пару минут спятя обнаруживаю, что удары наружи прекратились и единственная, кто наводит суету— это я.

Подбегаю к тяжелому пологу и шепчу:

— Точо.

Ответа не последовало.

— Точо, ты жив?— спрашиваю ещё громче, будто сама днём ранее не желала ему смерти.

Тишина хватает за горло.