Медальон Таньки-пулеметчицы

– Это ты… – выдохнула Маркова и, схватившись за сердце, потянулась к женщине в сером. Та пронзительно закричала, не столько от испуга, сколько от боли, и на этот крик прибежал высокий бухгалтер (теперь в его руке поблескивал пистолет), а за ним степенной походкой вошел ветеран, который сидел рядом с ней на вечере в Доме культуры. Бухгалтер, не опуская пистолет, ловко защёлкнул наручники, холодные, как осколки льда, и Татьяна поморщилась, выдохнув:

– Я ждала вас. Я всегда вас ждала.

Женщина в сером перестала кричать, лишь дергалась всем телом и судорожно всхлипывала.

– Спасибо, Елена Владимировна, – поблагодарил ее ветеран (теперь Маркова понимала, что никакой он не ветеран, а представитель органов, вызывавших у нее страх). – Внизу вас ждет машина. Счастливого пути. Вы понадобитесь нам на суде.

Та, которую назвали Еленой Владимировной, кивнула:

– Да, я готова.

Когда за ней закрылась дверь, ветеран посмотрел на Таньку и представился:

– Полковник КГБ Андрей Николаевич Власенко.

Женщина усмехнулась:

– А мне представляться не надо. Сами все знаете. Ладно уж, ведите, только просьбу исполните напоследок, – она опустила глаза. – Девочки мои там. Много лет с ними работали. Не хочу, чтобы меня видели такой… Не убегу, поверьте… Бежать некуда, – Татьяна вздохнула тяжело, протяжно, – да и незачем.

Власенко достал ключ и отстегнул наручники:

– Надеюсь на ваше благоразумие.

– Ох, за последние годы слишком благоразумной стала. – Она неторопливо пошла к двери, открыла ее. В коридоре стояли два молодых парня, одного из которых Маркова сразу узнала. Это был настороживший ее шофер, только теперь он был одет в обычный костюм.

– Значит, я не ошиблась, – произнесла она еле слышно. На ее слова никто не обратил внимания. Представители органов провели ее через проходную, и вахтер доброжелательно воскликнул:

– В центральную едете? Насчет повышения пенсии?

– Да, Петрович, в центральную, – поддакнула Татьяна, стараясь, чтобы из глаз не хлынули предательские слезы.