Медальон Таньки-пулеметчицы

– Все равно, говори адрес, – упрямо заявил журналист. – Разве в твоей практике не было примеров, когда преступления совершали люди, вроде бы прикованные к постели?

– Черт с тобой, пиши, – недовольно отозвался Бутаков, – улица Вокзальная, десять.

– Есть, – Виталий черкнул в блокноте. – Следующий.

– Вот этого называю, потому что ты просил всех, – буркнул следователь. – Боровой Николай Дмитриевич. Поверь, на него только потратишь драгоценное время. Это дед нашего директора школы, Петра Семеновича. Благодаря им школа зазвучала в области. Ни у кого так не поставлено патриотическое воспитание, как здесь, а все благодаря Николаю Дмитриевичу. Какие уроки мужества он проводит! Заслушаешься! В детстве, когда пришли фашисты, сбежал и стал сыном полка. О таких Катаев писал свою книжку. – Он нахмурился. – Его внук с покойным главой администрации в последнее время не ладил. Видишь ли, Петя давно хотел выбить квартиру для своего деда, да только Островский – царствие ему небесное – никак не давал. Гад он был, только это между нами. Своих детей хатами обеспечил, а до простого народа руки не доходили.

– Как же он обосновывал отказ? – удивился Рубанов.

– Наш бывший хозяин города никогда ничего не обосновывал. – Бутаков застучал ручкой по столу. – Этакий маленький царек: хочу – казню, хочу – милую. Знаешь, сколько на него обиженных? Он говорил: «На обиженных воду возят». Я бы на твоем месте, если бы так уверился в убийстве, лучше бы этих товарищей и проверил. Но ты уперся в свою версию и слушать никого не желаешь.

– Сначала проверим мою. – Виталий не хотел отступать. – А потом, если пожелаешь, и эту. Только, мне кажется, глупо убивать из-за квартиры. Где гарантия, что новый глава тебе ее предоставит? И потом, разве в вашей администрации нет ответственного за распределение жилья?

– Есть, только по большому счету он там лишний. – Следователь обнажил в улыбке серые зубы. – Кондаков, ну, товарищ этот, делал так, как говорил ему Островский. К нему и не обращался никто. Так было заведено у нашего мэра – все вопросы через него.

– Мзду собирал? – догадался Виталий. Впрочем, что тут и догадываться? Какую еще причину можно придумать?

– Точно, – усмехнулся следователь. – В нашем городе даже называли размер взятки, скажем, за однокомнатную квартиру. Ты не поверишь, какая здесь коррупция – почище, чем в столице.

– Но ему все равно приходилось как-то обосновывать свои решения для вышестоящего начальства, – недоумевал Виталий. – По-моему, не давать квартиру сыну полка, зато предоставить ее кому-то другому – совсем неправильно и слишком бросается в глаза.

Бутаков еще раз продемонстрировал мышиные зубы:

– Ты как маленький, честное слово. Островский имел сильных покровителей, делился с ними – что тут непонятного? Все это понимали, и никто с ним не связывался. Лучше доживать век в почерневших деревянных домах, чем иметь такого врага, как он. Впрочем, и ему не чужда была благотворительность, особенно в образовании. Он боготворил Борового-младшего, называл его городской палочкой-выручалочкой и всегда снабжал деньгами школу. Все комиссии приходили на уроки мужества. Странно, почему он все же отказал ему в квартире.

– Наверное, взятки для него были важнее, – предположил Рубанов.

– Наверное, – не стал спорить следователь. – Пиши адрес: Абрикосовая, восемь. Так, кто у нас тут следующий? – Он снова прищурился. – Степаненко Виктор Сергеевич. Скажу тебе честно, – он почему-то понизил голос, – эту личность я бы проверил в первую очередь. Скользкий какой-то, нелюдимый. Даже баб не водил. Ну скажи, какой нормальный мужик будет так себя вести?

– Может, с ориентацией проблемы? – усмехнулся Рубанов.

Следователь замахал длинными тощими руками:

– Я тебя умоляю! Ориентация тут ни при чем. Скажи, разве стал бы он в таком случае людей на порог не пускать? Почтальон ли, ремонтники – со всеми через дверь разговаривает. Странно это все, согласись.

Виталий наклонил голову:

– Действительно, странно. Адрес давай.

– Гороховая, девять. – Бутаков еще раз пробежал глазами список. – Тут у меня еще человек шесть, да только они уж лет десять как в городах: кто в Питере, кто в Архангельске. Старые дома на окраинах стоят заколоченные. Может, уже дедков и в живых нет.

– Дай-ка ты мне и их на всякий случай, – попросил журналист. Следователь кивнул, скопировал список, и вскоре огромный принтер недовольно зашумел, будто протестуя против эксплуатации. Впрочем, работал он плохо, и клочок бумаги с широкой темной полосой показался минуты через три.

– Выродил! – буркнул полицейский и протянул список молодому человеку.

Виталий не успел поблагодарить: дверь распахнулась и влетел тот самый молодой блондин, которого он уже видел в кабинете Бутакова. Голубые глаза сияли, губы растянулись в довольной улыбке.

– Нашел свидетелей, – радостно сообщил он следователю. – Парфенов видел, как все было. Так что мои тут ни при чем. Отпускай их прямо сейчас.

Бутаков медленно положил на стол карандаш, которым до этого ковырял в зубах.