Медальон Таньки-пулеметчицы

– А ты наденешь ее платье? – поинтересовался новоявленный любовник. – Или испытываешь брезгливость, как жители нашей республики?

– А у меня нет выхода, – отозвалась Таня, натягивая обнову. – Знаешь, в армии мне не дали ничего, кроме гимнастерки и брюк, в которых не появилась бы ни одна уважающая себя женщина. Представляешь, мы думали об этом, даже когда шли воевать. Гимнастерка и брюки, да еще то тряпье, что мне удалось снять с трупа в сарае, – вот и все мое наследство. Ты предлагаешь мне прийти в клуб в наряде военнослужащей Советской армии?

Он пожал плечами, покрытыми коричневыми веснушками:

– Твое дело. А теперь скидывай платье и лезь ко мне под одеяло.

Глава 27

Новоозерск, наши дни.

Отделением полиции оказался одноэтажный серый домик в центре поселка. Виталий показал дежурному свое удостоверение и попросил проводить его к следователю. Дежурный, толстый краснолицый капитан, недовольно поморщился:

– Простите, а по какому вопросу?

– В вашем городе убийца, и я хочу оказать помощь в его поисках, – быстро проговорил Рубанов, увидев, как широкое лицо капитана выразило недоверие и гнев. Впрочем, он и не ожидал, что его примут с распростертыми объятиями. Какому следователю по душе лишние трупы? Виталий не ошибся в своем предположении. Капитан вытер масляные губы ладонью (до разговора с журналистом он с аппетитом уминал бутерброд с домашним салом) и буркнул:

– В нашем поселке давно никого не убивают.

Молодой человек хотел возразить, но понял, что это бесполезно. Начни он говорить об убийстве Островского и связывать это с убийством какого-то Пахомова, его засмеют. Нужно было придумывать что-то другое.

– Хорошо, допустим. – Он дружески улыбнулся капитану. – Но у меня другие сведения. И если вы не пропустите меня к следователю, я напишу о вас в газете. Конечно, есть и такой способ прославиться, но, боюсь, для вас он не окажется наиболее подходящим.

Дежурный еще больше побагровел, но махнул рукой:

– Ладно, придурок, я умываю руки. Когда тебя спровадит Бутаков, получишь от меня пинок под зад на прощание.

Виталий послал ему воздушный поцелуй и, решив больше ни о чем не спрашивать толстяка, пошел по коридору, надеясь увидеть табличку с фамилией следователя. Бутаков – так, кажется, сказал краснолицый. Долго скитаться ему не пришлось. Кабинет Александра Сергеевича (нет, не Пушкина) находился в начале коридора. Сквозь приоткрытую дверь Виталий разглядел посетителя – мужчину лет тридцати, довольно симпатичного блондина, в гневе сжавшего кулаки и стучавшего ими по столу. Рубанов прислушался к разговору. Лица Бутакова он не видел, не слышал даже его голос: разгневанный посетитель наступал на полицейского, не давая сказать ни слова.

– Значит, у тебя нет стопроцентной уверенности, что это сделали мои ученики? Так какого же черта ты арестовал их?

– Не арестовал, а задержал, – пытался вставить следователь, но посетитель гремел, не сбавляя обороты:

– Да какая разница? Саша, пойми, детям скоро сдавать очередной ЕГЭ. У обоих мальчиков хорошие аттестаты. Они не должны пропустить вступительные в вуз из-за вашей халатности.

Бутаков еще что-то промямлил, но весьма неубедительно.

– Я давно понял, что вам бы лишь отчитаться перед начальством, – грохотал блондин. – Но я не позволю сломать жизнь моим ученикам. Я требую разобраться во всем сегодня. Слышишь? Именно сегодня, и сегодня же отпустить их. Если ты этого не сделаешь, я пойду по всем инстанциям. Предупреждаю: в лучшем случае тебя ждет увольнение по собственному, – он встал и ударил ногой по стулу, опрокинув его, а потом демонстративно покинул кабинет, громко хлопнув дверью. Бросив взгляд на Виталия, голубоглазый скривился и презрительно фыркнул:

– Если вы сюда в первый раз, знайте: Бутаков берет взятки. Без них он и пальцем не пошевелит, так что не теряйте понапрасну времени.

Он понесся по коридору, оставив после себя запах пряного парфюма, а Виталий, решив, что настал его час, постучал в дверь.

– Войдите! – услышал он отрывистое, и, распахнув дверь, оказался перед следователем. Внешне длинный, худой, с зачесанными назад редкими мышиными волосами, в очках в немодной роговой оправе, Бутаков никак не напоминал матерого взяточника-полицейского. Если бы Виталий не знал, кто тот по профессии, то принял бы его за школьного учителя математики. Кроме учителя, ему бы подошла профессия разведчика – никаких особых примет.