Медальон Таньки-пулеметчицы

– Обещаю, – произнес Рубанов фальшиво и поспешил скрыться за калиткой. Утоптанная дорожка вывела его в небольшой парк. Небо нахмурилось до предела, грозя разразиться не дождиком, а ливнем, но пока на глянцевую листву не упала ни одна капля. Виталий сел под раскидистой елью с длинным тонким стволом и задумался. Произнесенное Пахомовым слово «дежавю» стало понятным. Пятнадцать лет назад он приехал сюда навестить друга и в магазине случайно увидел мальчика, на кого-то очень похожего. Почему-то эта встреча оставила неизгладимый след, стала незабываемой, и вот через много лет он снова возвратился сюда, чтобы отыскать подростка. Возникал вопрос: почему ему было так надо его найти? Кто этот ребенок? Что сказал Василию ныне покойный Островский при встрече? Рубанов закрыл глаза и откинулся на холодную спинку скамейки. Головоломка начала неожиданно складываться. Да-да, именно неожиданно, потому что такого поворота событий он не предвидел. Мальчишкой, который заинтересовал бы Пахомова, мог быть тот самый малолетний негодяй с фотографии в медальоне, Сережка Потапов, который бесследно исчез из Локотии незадолго до прихода советских войск. Разумеется, пятнадцать лет назад Пахомов никак не мог встретить именно его: Потапов к тому времени, если остался в живых, был уже пожилым человеком. Вероятно, старик решил, что это его родственник и что он напал на след предателя. Пятнадцать лет эта мысль не давала ему покоя, и вот, осмелившись оставить больную жену, он снарядился в дорогу. Не найдя помощи у своего приятеля Захарыча – ибо как тот мог помочь, – Василий Петрович обратился к главе администрации. Виталий похолодел, почувствовав, как задрожали пальцы. Вероятнее всего, Островский догадался, о ком может идти речь, – иначе как объяснить два убийства? В том, что Пахомова и Островского убили, Рубанов уже не сомневался. И медальон, который он не обнаружил в доме старика, не перепрятали – он был украден. Украден убийцей. Журналист внезапно вскочил со скамейки, будто долгожданная дождевая капля, упавшая ему на лоб, обожгла его, как кипяток. Нужно немедленно бежать в отделение полиции и рассказать следователю свою версию. Иначе палач из прошлого, продолживший убивать и в настоящем, останется без наказания. Сотни жертв, замученных благодаря его доносам, никогда не простят этого Виталию.

– Где отделение полиции? – спросил он у молодой женщины, катившей впереди себя коляску с ребенком.

Глава 26

Локотия, 1942-й

Сергей без стука зашел в комнату подруги и аккуратно положил в угол старый чемодан.

– Тут все твои вещи, – пояснил он, – чемодан мой, дарю. Ну, рассказывай, как ты тут устроилась?

Татьяна, словно сытая кошка, перевернулась на кровати:

– Прекрасно.

– Вижу. – Сергей сел рядом и запустил пятерню в ее волосы. – Ты даже похорошела, хотя прошло всего ничего.

Он провел рукой по ее спине:

– Сейчас пойдем одежу тебе купим, только зарплату твою получим. Каминский приказал одеть тебя, накормить и вообще устроить культурно-увеселительную программу.

Таня села на кровати:

– Культурно-увеселительную? Это как понимать?

– Вечером у нас начинается культурная жизнь, – усмехнулся рыжий. – В ресторан при сельском клубе с тобой сходим, поешь нормально. Интересно, чем ты питалась, когда по лесу бегала?

Она отвела глаза:

– Лучше тебе не знать. Дубовую кору никогда не грыз? Не пил из нее чай? – Девушка скривилась, как от съеденной кислятины. – Тогда зачем тебе рассказывать?

Он поморщился:

– Гадость-то какая. И правда, судьба миловала. Впрочем, ты быстрее одевайся. Я думал, вмиг себя в порядок приведешь. Все ж за бабским тряпьем идем.

– Хорошо сказал. – Таня надела тулуп и повязала пуховый платок. – Я готова идти.

Он шутливо подставил ей локоть, и она просунула в него руку.

– Веди быстрее.