Медальон Великой княжны

Больше ничего Кирилл придумать не мог. Он встал из-за стола и задумчиво подошел к окну. На Итальянской, напротив арки их двора, возле машины стояли какие-то люди. Двое мужчин в светлых брюках и рубашках беседовали о чем-то, то и дело посматривая на его окна.

«Та-ак», — отступая за занавеску, подумал Кирилл. Подсуетился капитан Авдеев. Значит, побега с драгоценностями не будет. А что делать? Отправить их с курьером? Пробраться ночью по чердаку в соседний подъезд? Да Кирилл даже не представляет, есть у них сквозной чердак или нет! И где ключи от этого чердака? И что в этом толку, если соседний подъезд имеет выход в тот же самый двор? Что же делать?

Был бы мусоропровод, спустил бы. Кирилл то и дело теперь подходил к окну и поглядывал на молодых мужчин возле светлого «Форда Фокуса».

Что же делать? Больше всего Кириллу мешала искать выход мысль о том, что вот в это самое время капитан Авдеев может получать у прокурора ордер на обыск.

— Блин, блин! Блин! — От отчаяния постучал лбом о стену Кирилл. Помогло!

Его лицо преобразилось, а на губах появилась счастливая улыбка. Он быстренько вынул из маленького домашнего сейфа ордена, завернул каждый по отдельности в разорванную тут же футболку, разложил по пакетикам. Сложил их в один побольше, скрутил его, завернул в бумагу, замотал надежно скотчем. Затем приложил к пакету лист бумаги, заранее надписанный. «Свентессону Карлу Матвеевичу. Лично в руки». Имя и фамилию он выдумал. Получилась какая-то несуразная. Какой-то Свентессон. Откуда он взялся в его голове, этот Свентессон? А с другой стороны, даже хорошо, что фамилия и имя получились такие заковыристые. Затем снова замотал сверток скотчем, но так, чтобы записку было видно. И сменив домашнюю футболку на свежую рубашку, тихонько покинул квартиру.

В подъезде было тихо. Он осторожно сбежал вниз по лестнице на второй этаж. Здесь в квартире слева от лестницы доживала свой век последняя из прежних обитательниц подъезда, тишайшая и милейшая Азалия Львовна. Азалия Львовна была старушкой очаровательной, но имела один существенный недостаток. Она обожала кошек. Причем обожала их не как-то отвлеченно, а весьма прикладным образом. В ее отдельной двухкомнатной квартире проживало около пятнадцати котов всех мастей. Точное количество живности было никому доподлинно не известно, иногда их становилось больше, иногда меньше. Это зависело во многом от времени года, ближе к зиме их поголовье увеличивалось, а весной, как правило, уменьшалось. И тогда эти орущие разнополые создания носились по чердакам и подъездам дома, доводя жильцов до исступления. Соседи страшно бесились, жаловались в жилконтору, но поделать с Азалией Львовной ничего не могли, она лишь мило улыбалась на жалобы и претензии и бессовестно отказывалась признавать разбежавшихся животных своими, а заодно и пускать посторонних в квартиру. Как следствие, она ни с кем из соседей не дружила, а они с ней даже не здоровались. Вот к ней-то сейчас и направлялся Кирилл. Когда-то Азалия Львовна приятельствовала с его покойной бабушкой, в чьей квартире он сейчас и проживал, и он очень надеялся, что его-то уж она не прогонит. Азалия Львовна симпатизировала Кириллу, испытывая при виде его сентиментальную ностальгию по старым добрым временам. Кирилл хотел обратиться к ней с небольшой просьбой. Особенно удобно было то, что об их знакомстве никто не знал.

— Кирочка? — распахивая дверь, мягко и радостно произнесла Азалия Львовна. — Проходите, дорогой! Я так рада вас видеть!

— Благодарю вас, — поспешил воспользоваться приглашением Кирилл, пока никто из соседей не заметил их в подъезде. — Как ваше самочувствие? Я так давно вас не видел, — улыбался он, целуя даме маленькую сморщенную ручку, стараясь при этом глубоко не дышать.

— Ах, Кирочка, какое может быть самочувствие в моем возрасте? Оно есть, и слава богу. А вы ко мне по делу или так просто решили навестить? — с хитрым прищуром поинтересовалась Азалия Львовна.

— По делу, — изображая смущение, признался Кирилл. — Я к вам с небольшой просьбой.

— Слушаю, мой дорогой.

— Я, видите ли, через пару дней уезжаю, родители тоже. А тут, как назло, дней через десять должен приехать знакомый моих друзей из Владивостока и забрать для них небольшую посылочку. Она хрупкая, посылать по почте не хочется, сами знаете, как у нас почта работает, получишь одни осколки.

— Конечно, конечно. Вы хотите оставить ее у меня? — поспешила предупредить его просьбу Азалия Львовна.

— Если это возможно.

— Конечно! Отчего же нет? Давайте.

— Вот тут на записке его имя, ни с кем не спутаешь, его дед был шведом. А ему я сообщу ваш адрес и телефон, он, когда приедет, позвонит и заедет за посылкой, — улыбался Кирилл, протягивая Азалии Львовне пакет.

По большому счету его можно было и не заклеивать столь тщательно, Азалия Львовна никогда в жизни не позволила бы себе заглянуть в него, даже если бы он был и вовсе раскрыт. Но Кирилл боялся непредвиденных ситуаций. А так надежнее.