Медальон Великой княжны

— Вот за то и поместили, что сознательный. — На этот раз голос Василия прозвучал по-настоящему зло, а глаза сверкнули такой же ненавистью, как тогда, в подвале. — Не угодил партийному начальству, совесть не продал за спецпаек да за буржуйские хоромы. Первый секретарь, сволочь, избавиться поспешил, пока его не подсидели. Живет, тварь сытая, как барин, прислуга у него, жена вся в шелках, машина с шофером. А то, что у нас половина рабочих с семьями в гнилых бараках ютится, ему наплевать! — хряпнул кулаком по нарам Курносов.

Павел с удивлением посмотрел на прежнего знакомца.

— Насчет буржуйских хором не знаю, — подходя вплотную к арестованному, проговорил Павел, — а вот прежде ты чужим добром не брезговал.

Курносов непонимающе уставился на Павла, словно и не слышал его вовсе.

А Павел бесцеремонно запустил Курносову за пазуху руку, тот только дернулся да зыркнул из-под бровей, и с едва сдерживаемым торжеством вытянул, зажав в ладони, золотую цепочку, тот самый медальон.

— Что, забыл, как он у тебя очутился? Привык? А не снятся они тебе по ночам? — раскрыв медальон и с жадностью вглядываясь в милое юное лицо в ореоле пушистых волос, спросил Павел. Просто спросил, по-человечески.

— Нет. Я приказ выполнял. А на их руках кровь миллионов, — с убежденной горячностью ответил Курносов.

— Нет. Не было на них никакой крови. На нем была, а на них нет.

— Дурак ты, Пашка, — покачал головой Курносов. — Тогда был и сейчас есть. Кем бы они, по-твоему, выросли? Знаешь пословицу: яблочко от яблоньки недалеко падает? Да не ликвидируй мы их тогда, сколько бы еще крови могло пролиться?! Попы да монархические элементы не дали бы рабочему народу ярмо романовское скинуть. Всех их надо было под корень. Правильно партия решила. Правильно, — стукнув кулаком по скамье, твердо проговорил Василий. — А медальончик этот побереги, может, еще выживу… — Многозначительно пригрозил он, вновь с наглым вызовом взглянув на Павла. — А может, и раньше сочтемся. Вот поведут меня на допрос, и расскажу я им про то, как ты, Павел Лушин, царевым прихвостнем был… да за княжон заступался, да вместе со Скороходовым пироги им таскал, а в пирогах-то, может, и взрывчатка была спрятана? А? Что затряслись поджилки-то? — рассмеялся он так хрипло, словно залаял, и на лице его не улыбка, оскал волчий появился.