Меделень

Если бы Дэнуц был листом на ветке орехового дерева и наступила бы осень - что бы он сделал?.. Все листья вокруг него постепенно бы облетели, а он бы оставался на дереве, чувствуя себя все более и более одиноким - как теперь... Да. Он бросился бы вниз с ветки... ветер подхватил бы его, смешал с другими листьями и унес Бог знает куда... и никто-никто на свете ничего не узнал бы о нем...

...Когда совсем грустно, хочется уснуть и позабыть обо всем...

Странная мысль подкрадывалась к Дэнуцу как бы снаружи, такая странная, что его глаза широко открылись, как бывает в темноте, когда тебя охватывает страх и сердце сжимается...

В глубине сада был высокий склон, такой же высокий для Дэнуца, как ветка для листа... Листья тихо кружатся и плавно опускаются на землю... Орехи падают и раскалываются!.. У орехов нет крови. Если бы у них была кровь, она стекала бы по кожуре... как у человека... как у человека с проломленной головой... как у несчастного человека...

"Дэнуц! Дэнуц! Где ты, Дэнуц? Где Дэнуц?.."

Пастух нашел бы его внизу, под откосом, с разбитой головой, с залитым кровью лицом...

Мертвый Дэнуц?.. Он, Дэнуц, мертв?..

- Я?

"Невозможно!" - пронеслась у него в голове мысль и тут же исчезла.

...Все в трауре. Идут за гробом Дэнуца. Горько плачут... И Дэнуцу тоже хочется плакать, потому что он тоже идет за гробом.

- Мертвый?

Один в гробу? Один в могиле? В черной земле?.. Ночью с оборотнями? Один!

"Нет. Уж лучше в школу".

...Осенью гибнут расколотые орехи и опавшие листья. А Дэнуц отправляется в школу.

Моника вдруг возникла из-за скамьи, словно икона, перед которой зажгли лампаду. Не говоря ни слова, накинула пелерину на плечи Дэнуца... и против своей воли, неизвестно почему, тонкими руками обняла его за шею и поцеловала в голову...

Видя, что руки не принадлежат его матери, Дэнуц вскочил, встряхивая кудрями.

- Кто тебе позволил меня поцеловать?

- ...

- Зачем ты принесла пелерину?

- Чтобы ты не простудился, Дэнуц, - пролепетала Моника.

- Лучше бы я простудился. Тебе какое дело?

- А если мне тебя жалко?

- Кто тебе позволил жалеть меня? Мне это не нужно!

Так! Ведь каникулы еще не кончились! Сейчас он им всем покажет! Он схватил Монику за косы и дернул изо всех сил. Голова Моники покорно откинулась назад. В его памяти вспыхнуло воспоминание: в начале каникул, когда зрели абрикосы, в саду он тоже дернул Монику за косы... Тогда он как будто испугался Моники... и ему почему-то было досадно. Как быстро пролетели каникулы! Приближались занятия! И его отъезд. Становилось прохладно, наступала осень!

- Ты сердишься, Моника? - ласково спросил он, выпуская из рук ее косы.

Он не видел ее лица: только мягкие и тяжелые косы.

- Я больше не буду, Моника. Прости... Тебе не холодно?

Голова Моники сделала знак, что нет.

- Хочешь, побежим вместе?

Голова Моники утвердительно кивнула.

- Ты будешь лошадкой, а я тебя буду погонять: да?

- Да.

- Но-о, лошадка! - прозвучал громкий и пронзительный голос Дэнуца.

Каникулы еще не кончились!

Разбуженный криком, Али вскочил и стрелой помчался вперед. Держа в руках золотые косы, Дэнуц бежал по золотому саду. А впереди него бежала Моника, тоненькая, стройная, с улыбающимся заплаканным лицом. И всюду царила Осень.

* * *

Длинные слоистые облака протянулись по высокому синему небу до самого закатного горизонта, точно бесконечные мраморные ступени сказочных дворцов.

В поднебесье, в ярком праздничном сиянии, вдруг возникла черная точка и тут же исчезла. Быть может, ласточка? А потом солнце отправилось на покой, прихватив хрустальный башмачок, потерянный Летом на последней ступеньке небесного дворца, и унеся с собой печаль всех принцев, влюбленных в Золушку.

* * *

Моника вздрагивала во сне и бормотала какие-то непонятные слова. Она спала на боку, раскрывшись, согнув ноги в коленях, положив сжатую в кулак руку под голову. Другая ее рука лежала на бедре, и вся ее белая, освещенная лунным светом, беззащитная в детской своей наготе фигурка казалась опрокинутой статуэткой, изображающей бегство.

- Но-о, лошадка!

...Она бежит по саду и никак не может увидеть того, кто бежит за ней следом, дергая за косы...

Во сне она так сильно рванулась вперед, что ее длинные распущенные волосы закрыли ей лицо и глаза... Слегка приподнявшись, она прикрыла пледом ноги.

- Но-о, лошадка! - прошептал голос, идущий откуда-то сверху.

Она перевернулась на спину и засмеялась от счастья. А какой славный был Дэнуц! И какая у него была добрая улыбка!.. И какие добрые глаза, зеленоватые с золотистыми искорками! И пахнущие спелыми каштанами кудри! И как быстро проходила у него обида!..

- Но-о, лошадка!

Моника улыбнулась и, лежа с закрытыми глазами, стала ждать, когда к ней вернется сон, который снова вложит ее косы в руки Дэнуца.

* * *

Белый лунный бал волной вливался в окна вместе с шелестом осени и пением цикад.

Господин Деляну нащупал в темноте папиросу и, приподнявшись на локте, закурил ее.

- Ты тоже не спишь?

- Я курю, Алис.

- Который час?

Вспыхнула спичка, потревожив ночную темноту.

- Уже поздно... Час ночи.