Медичи. Гвельфы и гибеллины. Стюарты

Первым побуждением королевы, когда она ступила на берег, было упасть на колени и возблагодарить Господа за свое почти чудесное спасение. Но, понимая сколь дорого время, она поднялась на ноги и, повернувшись к Джорджу, державшемуся в стороне, протянула руку ему, равно как и малышу Дугласу, представила их лорду Сетону как своих освободителей. Однако Джордж первым напомнил ей, что необходимо как можно быстрее удалиться отсюда, поскольку грохот фальконета наверняка уже вызвал тревогу в здешних окрестностях. И потому, уступая справедливости этого замечания, королева с привычной ловкостью вскочила на коня, которого держали для нее наготове. Мэри Сетон в свой черед взобралась в седло, хотя и не так проворно. Джорджу и малышу Дугласу королева велела ехать по обе стороны ее коня. Лорд Сетон и его дочь расположились позади нее, и весь небольшой отряд пустился в галоп, обогнул деревню Кинросс, не решившись проехать через нее, а затем направился в сторону принадлежавшего лорду Сетону замка Уэст-Ниддри, к воротам которого они подъехали около семи часов утра.

Замок этот, как и почти все замки в те времена, был укрепленным, и, поскольку в ожидании приезда королевы лорд Сетон усилил его гарнизон, какое-то время она могла находиться там в безопасности. К тому же, именно он был назначен местом встречи сторонников Марии Стюарт, которые уже должны были быть извещены о необходимости собраться, ибо, как только королева ступила на берег, четыре гонца отправились в четыре разные стороны, чтобы разнести повсюду весть о ее удавшемся побеге.

Уверенный в действенности принятых им мер предосторожности и видя, что королева падает от усталости, лорд Сетон предложил ей отдохнуть, предупредив ее, что не следует тревожиться, если до нее донесутся топот и гомон, сопровождающие прибытие конного отряда, ибо подобный шум неизбежно произведет подкрепление, которого все ожидают.

И действительно, королева испытывала настолько сильную потребность в нескольких часах отдыха, что, несмотря на желание насладиться свободой, только-только вновь обретенной ею, она приняла предложение лорда Сетона и удалилась в приготовленную для нее комнату, которая ждала ее девять месяцев. Мэри Сетон, при всей своей усталости, согласилась предаться отдыху, лишь увидев, что королева легла и уснула; тогда она удалилась в соседнюю комнату и в свой черед легла в постель, оставив дверь приоткрытой, чтобы при малейшем шуме быть к услугам своей высокоблагородной гостьи.

Проснувшись, Мария Стюарт поначалу подумала, что ей привиделся один их тех снов, столь мучительных для узников, когда, открыв поутру глаза, они вновь видят перед собой решетки на окнах и запертые двери. Она тотчас же вскочила с постели и, закутавшись в мужской плащ, бросилась к окну. Ни решетки, ни узилища, ни озера — ничего этого не было! Глазам ее открылись лесистые холмы, плодородная равнина, огромный парк и двор, заполненный солдатами, которые собрались под знаменами самых верных ее друзей. При виде этого зрелища она не смогла удержаться от радостного возгласа, в ответ на который прибежала Мэри Сетон.

— Смотри, душенька, смотри! — воскликнула королева. — Вон знамя твоего отца! Вон знамя Херриса! Вон знамя Гамильтона! О мои храбрые и верные лорды, стало быть, вы не забыли вашу королеву!.. Смотри, смотри, душенька! Все мои храбрые солдаты повернулись в мою сторону! Они увидели меня! Да, да, это я, друзья мои, это я, я здесь!

И, охваченная восторгом и не думая о том, что она полураздета, королева уже собиралась открыть окно, как вдруг Мэри остановила ее, напомнив ей, что на ней лишь мужской плащ, наброшенный на рубашку.

Мария Стюарт поспешно отступила от окна, покраснев при мысли, что ее, пусть даже и мельком, увидели небрежно одетой. Одновременно королевой овладело чувство глубокого беспокойства, ибо ей пришло в голову, что она не захватила с собой никакой женской одежды и должна будет либо оставаться в комнате, либо спуститься вниз, вырядившись в ливрейное платье, что могло сильно подорвать уважение, которое, особенно в этот момент, она должна была внушать своим защитникам. Но стоило ей поделиться своим страхом с Мэри Сетон, как та успокоила ее, распахнув шкаф, наполненный изысканными платьями из самых дорогих тканей, и показав ей несколько отделений комода, в которых были аккуратно разложены все прочие предметы, необходимые для женского туалета. Королева хотела попросить Мэри передать слова благодарности ее отцу, но та прервала ее, сказав, что все эти слова должны быть адресованы не лорду Сетону, а Джорджу Дугласу.