Медичи. Гвельфы и гибеллины. Стюарты

Утром 2 мая королева услышала сильный шум, поднявшийся в замке. Она тотчас подбежала к окну и увидела, что на противоположном берегу озера остановился довольно значительный отряд; в то же время все гребные лодки, какие были пришвартованы у острова, отчалили и на полной скорости понеслись за вновь прибывшими. Поскольку всякая перемена в составе обитателей замка могла оказать в этот момент пагубное влияние на судьбу королевы, она послала Мэри Сетон справиться об именах вновь прибывших. Спустя несколько минут Мэри Сетон вернулась с крайне удрученным видом. Тот, за кем отправились на другой берег озера, был лорд Уильям Дуглас, владетель замка Лохливен, после года отсутствия вернувшийся домой, чтобы вместе со своей свитой провести здесь несколько дней. Для замка это стало великим праздником.

Королеве новость показалась роковой: возвращение лорда Лохливена усиливало гарнизон крепости и, несомненно, должно было отодвинуть всякую попытку побега до времени отъезда старого воина. Определенно, ее преследовал злой дух.

Спустя час она услышала шаги на лестнице. Хотя ключи находились в руках ее тюремщиков и закрыть двери изнутри было невозможно, на сей раз, вместо того чтобы войти без спроса, как это обычно делали, в дверь почтительно постучали. Мэри Сетон пошла открывать.

Как оказалось, это старый управляющий замком пришел от имени лорда Уильяма Дугласа пригласить королеву и ее подругу на ужин по случаю его благополучного возвращения. Старый вельможа подумал, что его приезд должен быть праздником для всех, и, поскольку королева столовалась в замке, ее, как и прочих, следовало позвать на пир. Не оставшись полностью равнодушной к этому знаку уважения, Мария велела передать лорду, что она немного приболела и к тому же опасается, что ее печаль навредит общему веселью. Управляющий поклонился и вышел, унося с собой этот отказ.

Весь день в замке царило бурное движение: каждую минуту по двору пробегали слуги, облаченные в ливреи дома Дугласов, неотличимо похожие на те, что были присланы королеве и Мэри Сетон; тем временем королева грустно сидела у окна, вперив взгляд в домик на Кинросском холме; но ставни его, как обычно, были закрыты, и ничто не указывало на то, что он был обитаем.

Наступил вечер; все окна замка озарились, бросая во двор длинные полосы света, и одновременно засветилась звездочка на склоне холма. Королева смотрела на нее мгновение, не решаясь задать ей вопрос; наконец, побуждаемая Мэри Сетон и скорее не желая противоречить ей, чем питая какую-нибудь надежду, она подала условленный сигнал. Огонек тотчас исчез, и королева, положив руку на сердце, сдавленное печалью, начала считать его удары; но, дойдя до пятнадцати и видя, что огонек не загорается снова, она пришла к выводу, что побег отложен, как ей и думалось, и, прикрыв лицо ладонями, бессильно рухнула в кресло, ибо всякая утраченная надежда делала ее тюремное заключение еще горестней.

Однако Мэри Сетон, оставшись на ногах, продолжала считать, и через минуту, поскольку огонек так и не загорелся, у нее зародилась отрадная надежда, что побег назначен на ближайший вечер. Во всяком случае, именно так было сказано в письменных указаниях, которые Дуглас оставил королеве. Тем не менее она подождала еще минут десять, а затем, видя, что тьму так ничто и не рассеяло, поделилась с королевой своей догадкой.

Мария тотчас же поднялась, чтобы попытаться отыскать, как это делала ее подруга, пропавший огонек, и около четверти часа пристально смотрела в том направлении, где ему полагалось быть; по прошествии этого времени, видя, что он не вспыхнул вновь, она повторила опыт: но все было напрасно, и ничто не могло оживить потухший или упрятанный маяк.

Королева и ее подруга стремглав бросились в спальню, затворили за собой дверь и стали поспешно переодеваться в мужское платье: они настолько утратили надежду, что пренебрегли этим требованием. Стоило им закончить, как раздался звук отворяющейся двери гостиной, а затем послышались легкие шаги, приблизившиеся к двери спальни. Мэри Сетон тотчас погасила лампу. В дверь тихо постучали.

— Кто там? — спросила королева, тщетно пытаясь унять волнение в голосе.

— Дуглас, Дуглас, любящий и верный! — ответил детский голос.

— Это сигнал! — прошептала королева, оседая на кровать, в то время как Мэри Сетон пошла открывать. — Господи, Господи, смилуйся над нами!

— Ваше величество готовы? — спросил малыш Дуглас.

— Да, — полушепотом ответила королева, — я здесь. Что надо делать?

— Следовать за мной, — с решительностью, не уступавшей его лаконичности, произнес мальчик.

— Это произойдет сегодня вечером?

— Да, сегодня вечером.

— И все готово?

— Да, все.

— А кто нам откроет двери?

— У меня есть ключи.

— Тогда идем, дружок, — промолвила королева, — и да ведет нас Господь!