Медичи. Гвельфы и гибеллины. Стюарты

Вот в таком состоянии и находились дела, когда Бьянка случайно уронила цветок к копытам лошади принца, а синьора Мондрагоне, посланная своим мужем, изыскала средство проникнуть в дом на площади Сан Марко. Понятно, что нужда в покровительстве со стороны молодого великого герцога была как нельзя более неотложна, и потому маркиза с первого взгляда увидела, какую выгоду можно извлечь из этого положения. Синьора Мондрагоне притворилась, что глубоко тронута невзгодами прелестной Бьянки, и поинтересовалась, нельзя ли ей увидеться с очаровательной девушкой, к судьбе которой она прониклась всей душой; супруге человека, являвшегося фаворитом принца, невозможно было ни в чем отказать, и Бьянку позвали. С первого взгляда синьора Мондрагоне оценила ту, что предстала перед ней, и решила, что эта девушка станет любовницей принца.

И потому она осыпала Бьянку ласками и стала настойчиво приглашать ее к себе; однако Бьянка ответила ей, что это невозможно, поскольку она не отваживается выйти из дома, опасаясь быть узнанной, и к тому же, будучи дворянкой и венецианкой и, следственно, гордой, как и подобает женщине из рода Капелло, она не желает в своем нынешнем бедном наряде вступать во дворец, который может напомнить ей отцовский дом. Синьора ди Мондрагоне лишь улыбнулась в ответ на эти возражения и на другой день прислала молодой женщине свою карету и одно из своих самых красивых платьев: карету — для того, чтобы Бьянку никто не увидел, платье — для того, чтобы ей не приходилось стыдиться своего наряда; к этому прилагалось письмо, в котором маркиза сообщала, что разговаривала со своим мужем по поводу охранной грамоты для Пьетро и что ее муж вполне расположен добиться от принца этой охранной грамоты, но желает увидеть особу, вызвавшую такой интерес у его жены, и выслушать из ее собственных уст рассказ о свалившихся на нее бедах; вместе с невесткой приглашена была в качестве сопровождающей и ее свекровь.

Бьянка безумно хотела попасть к Мондрагоне: общество простых буржуа, среди которых она жила, стало казаться ей невыносимым в сравнении с тем, что она видела в доме у своего отца. А потом, возможно, в этой пылкой душе таилась та жажда неизведанного, которая у мужчин служит источником великих деяний, а у женщин — непростительных ошибок; обещанная охранная грамота служила ей предлогом для того, чтобы обмануть собственную совесть; так что Бьянка облачилась в роскошное платье, которое прислала ей Мондрагоне, посмотрела на себя в зеркало, нашла, что так она в тысячу раз красивее, чем в своем бедном наряде, и с этого дня ничто уже не могло ее спасти: дочь Евы вкусила запретный плод.

Бьянка и ее свекровь сели в карету и направились в Палаццо Мондрагоне на Виа деи Карнесекки, возле церкви Санта Мария Новелла; маркиза, ожидавшая их в небольшом салоне, послала известить мужа, что с ним хотят встретиться, однако он велел ответить, что не может прийти тотчас же, поскольку его ожидает в своих покоях принц; тогда маркиза приказала слуге возвратиться к маркизу и сказать ему, что с ним желают встретиться синьора Бьянка Капелло и ее свекровь; минуту спустя маркиз ди Мондрагоне появился.

Казалось, его поразила красота Бьянки, да и в самом деле, в свои восемнадцать лет Бьянка было восхитительно хороша; маркиз умел ухаживать за дамами и прекрасно понимал, что на всякий случай не помешает выразить свое восхищение.

Бьянка поднялась и хотела было рассказать маркизу то, что ее свекровь уже рассказала маркизе, но, едва она заговорила, Мондрагоне произнес в ответ, что ему достаточно было лишь увидеть ее, чтобы поверить в ее добропорядочность, и что такие прелестные уста не могут лгать, а такие изумительные глаза не могут обманывать. В итоге он пообещал Бьянке в тот же день поговорить с принцем и взялся чуть ли не наверняка добыть охранную грамоту уже назавтра; затем, пояснив, что его ожидает молодой принц, он принес извинения дамам, с тысячью поклонов попрощался с ними и тотчас же бросился во дворец, намереваясь сообщить Франческо, что Бьянка находится в гостях у маркизы.

Бьянка тем временем роняла слезы благодарности, а старуха Бонавентури просто обезумела от гордости и радости, что ее принимают и осыпают ласками столь важные особы.

Гостьи хотели было подняться, однако маркиза удержала их, заявив, что если они вот так уйдут, она подумает, будто пришли они исключительно для того, чтобы встретиться с ее мужем, а не с ней; этот довод заставил Бьянку вновь опуститься в кресло, после чего свекровь, увязывавшая все свои движения с движениями невестки, села подле нее. Минуту спустя маркиза ди Мондрагоне взяла молодую женщину за руку.

— Кстати, — промолвила она, — мне нужно показать вам подробнейшим образом мой дом и услышать от вас, похож ли он на ваши великолепные венецианские дворцы. Вашу матушку такая прогулка утомила бы, и она подождет нас; мы скоро вернемся.

Бьянка и маркиза вышли из гостиной, обнявшись, словно близкие подруги, а старушка тем временем принялась благодарить Господа за нежданное счастье, которое ей привалило.