Медичи. Повелители Флоренции

Лоренцо и Мадлен похоронены в той же Новой ризнице в церкви Святого Лаврентия во Флоренции, где упокоились его дядя Джулиано и дед Лоренцо Великолепный со своим братом Джулиано. Над надгробием герцога Урбинского Микеланджело расположил три статуи, напротив и симметрично могиле герцога Немурского. В нише над саркофагом изображен Лоренцо, тоже в костюме полководца. В отличие от Джулиано, он сидит в задумчивой позе, что символизирует пассивную жизнь. Статуя – не портрет усопшего, так же, как и в случае Джулиано и по той же причине: изображена душа, а не земное тело. Взгляд Лоренцо направлен на Мадонну с младенцем, она является центром часовни. Над его надгробием расположены две аллегорические фигуры: «Утро» и «Вечер». «Утро» – женская фигура, она зевает, потягивается, глаза еще полузакрыты, только-только проснулась. «Вечер» – мужская мускулистая фигура, изображенная в такой же неудобной вынужденной позе, какими отличаются все поздние скульптуры Буонарроти. «Вечер» клюет носом, дремлет на закате, его лицо похоже на самого почти 50-летнего Микеланджело. День сменяет утро, затем наступает вечер, который сменяет ночь, а потом опять наступает утро, и так до бесконечности. Эта постоянная смена фаз времени приводит нас к естественному концу – физической смерти. А душа, она вечна, поэтому взгляды всех присутствующих, Лоренцо, Джулиано, Косьмы и Дамиана, направлены на Мадонну с младенцем как на символ бессмертия души. Memento mori – помните о том, что вы смертны, и подумайте о душе.

В Новой ризнице находится семь подлинных статуй Микеланджело Буонарроти, это больше, чем в любом другом музее мира. Даже в галерее Академии, где находится его Давид, оригиналов Микеланджело только шесть. Но статуи эти не закончены, и отделка часовни – тоже. Под саркофагами Буонарроти задумал установить аллегории рек, а в других нишах – статуи скорбящих. Ничего этого не было сделано ни им самим, ни его последователями, среди которых был молодой Джорджо Вазари. Они только установили готовые скульптуры в ниши и на саркофаги по инструкции мастера, которую он оставил в капелле, и изваяли статуи Косьмы и Дамиана. Микеланджело в 1534 году внезапно все бросил, собрал вещи и уехал в Рим, где прожил следующие 30 лет своей долгой жизни. О событиях, которые вынудили его покинуть родной город, я напишу во второй части книги. Во Флоренцию он вернется уже после смерти, в 1564 году, благодаря своему племяннику Леонардо, который украл и вывез его тело из Рима.

Глиняные модели Микеланджело для некоторых статуй Новой ризницы сохранились во Флоренции, в музеях Барджелло и дом Буонарроти. В Эрмитаже в Санкт-Петербурге есть одно незаконченное изваяние его работы, оно называется: «Подросток», или «Скорбящий». Предположительно, эта статуя была предназначена для капеллы Медичи.

После смерти Льва X новый папа Адриан VI вернул герцогство Урбинское его законному владельцу Франческо Мария делла Ровере. Малышка Екатерина Медичи осталась круглой сиротой в возрасте меньше месяца, ее жизнь в дальнейшем была очень нелегкой. Девочке пришлось преодолеть немало трудностей, прежде чем она действительно стала знаменитой королевой Франции.

Екатерина Медичи

Екатерина родилась в палаццо Медичи, построенном по заказу ее далекого предка Козимо Старшего. После внезапной кончины родителей о ней заботилась бабушка Альфонсина Орсини, но она умерла 5 февраля 1520 года. Девочка опять остается сиротой, когда ей было меньше года. К счастью, недалеко от дворца Медичи живет ее тетя Клариче Строцци, которая забирает малышку к себе и растит вместе со своими детьми. Таким образом, свое раннее детство Екатерина провела во Флоренции, в палаццо Строцци, на улице Торнабуони. Клариче она любила как свою маму, а двоюродных братьев и сестер считала родными. Ее дядя – это тот самый Филиппо Строцци, который заказал росписи своей часовни в церкви Санта-Мария Новелла художнику Филиппино Липпи. Филиппо рискнул и женился на Клариче Медичи, когда они были изгнаны из Флоренции. Это говорит о том, что его поступок был продиктован искренней любовью к девушке, а не расчетом. Денег у него было много, так что приданое невесты не могло его соблазнить, и престиж изгнанной семьи – тоже.