Медитация

Румын выглядел непрезентабельно, с этим не поспоришь. Маленького роста, сгорбленный какой-то, форма-дубок висит мешковато. Волосы из-под кепки торчат редкие, слипшиеся. Опухшее лицо, глаза заплывшие, зубы редкие. Не лицо, а именно ебало. На его СКСке не было ремня, и Румын прицепил какую-то веревку… Бомж с ружьем! Натуральный…

Он и в шахте такой был. Поэтому и дали погоняло «Румын», по аналогии с выражением «пленный румын». Алкаш конченый. Как-то он уснул на ленте и упал прямо в бункер, пролетев несколько десятков метров. Нормальный человек убился бы, а этот ушибами отделался. На пересыпе ка-а-а-к ебнулось что-то… Слесарь открывает бункер, а в вагонетку Румын вываливается, кряхтит. Вся шахта орала с этой хуйни.

С первых дней восстания пришел к исполкому, там дежурил. Автомат дали, форму. Затем начали посылать отряды в разные части города. Румын тогда не бухал, и Погранец взял его с собой в поселок 8/7. Отправили на блокпост. Старшим был Большой, кум Погранца. Вроде, первые три дня все было спокойно… А потом как начали все местный самогон жрать… Что там началось… Ое-е-ей…

Неделю пили только вечером, когда движуха спадает, а потом и днем начали. Бухие к машинам подходили у людей документы проверять…

Дальше — больше! Как нажрутся, так начинают куда-то стрелять. То по зайцам, то по «ДРГ», которые мерещились по ночам… Большой башку отпил себе, вышел ночью посреди дороги. Задрал голову к небу, заорал протяжным воем и в воздух весь магазин выпустил одной очередью.

Жилые дома недалеко, и местным начали надоедать эти «концерты». Они пожаловались Погранцу. Тот приехал, всех пожурил, кого-то побил. Но в этот же вечер опять все нажрались… На этот раз в ход пошли гранаты. Федя (еще один алкаш, типа Румына) решил взорвать Большого, который побил его за то, что тот уснул на посту. Федя подошел к столу, за которым сидел Большой, и со словами «ты крутой, блять, да?» кинул под стол гранату. Хорошо, что это «эргэдэшка» была… Большой, несмотря на то, что был бухой, резким кабанчиком отскочил и упал на землю. Упавшая лавка и стол приняли на себя большую часть осколков. Большой остался цел, орал, что контужен, а вот менее резкий Федя увернулся, но получил осколки в жопу и ногу.

Приехал Погранец, оставил на посту до утра четверых человек из группы быстрого реагирования (ГБР), остальных увез в располагу и до утра закрыл на подвал. Федю в больницу. Большой, спускаясь в подвал, держал себя за уши ладонями и кричал:

— Саня!!! Кум, блять! Я контужен… Ты слышишь!?? Саня…

Решили отделение переформировать.

Поставили командиром Викторовича, который до этого был старшим в отделении, что охраняло располагу. Его все уважали, мужик он в возрасте, серьезный. Всю жизнь горняком на шахте проработал. Авторитетом пользовался. Тоже один из первых пришел к исполкому, тогда, весной… Аккуратный, седая голова, седые усы. Робкий, правда, в общении с начальством. Погранец когда-то у него ГРПэшником (горнорабочий подземный) бегал, теперь вот, командир, и Викторович его побаивается…

Из старого отделения оставили только Русика и Румына. Последний, во время попойки с гранатами, хоть и спал пьяный и даже обоссался, но с автоматом в руках — оружие не бросает. Да и спокойный он, исполнительный. Автомат, правда, забрали, дали СКСку.

Русик пришел тогда с увала и вообще был трезвый. Не участвовал ни в чем. Ушел спать. Проснулся, только когда граната взорвалась, а его вместе со всеми в подвал закрыли. Вероятно, обладая комплексом мазохизма, он любил вспоминать о том, как с ним несправедливо обошлись.

— Да трезвый был вообще, а меня Погранец на подвал вместе со всеми!.. Я говорю: а меня за что? За то, что я один дежурил, когда они пьяные валялись!?

— Так может за то, что ты дрочил на посту!? — подъебывал Егорыч.

— Та я не на посту!.. Бля!.. Вообще не дрочил! — обижался Русик и уходил в сторону.

— Не пизди мне тут! Дрочил! Еще пиздишь… — не унимался Егорыч.

— Слушайте, что эти алкаши вам нарассказывали, — кричал издали Русик.

Ему было стыдно. Как они заметили? Пошел с телефоном в кусты, а кто-то срать пошел и спалил…

Русик был высокий, крепкий, но трусливый. В шахту идти не хотел («Я там ничего не закапывал»). Вечно то охранником где-то работает, то на стройке подсобником… 30 лет, а до сих пор болтается как неприкаянный. Больше всего он любил военные компьютерные игры, мог о них говорить часами. Мать у Русика одна, жили бедно. Купил компьютер, когда сам работать пошел. Не наигрался в детстве. Русик с другого конца города, но, видимо, над ним там все смеялись, поэтому он пошел служить к Погранцу, подальше от дома.

После того, как попал в отделение к Викторовичу, Русик заново родился, потому что в отделении у Большого эти алкаши могли его побить, а командир заставлял его всегда жрать готовить. У Викторовича демократия, и Русик теперь позволял себе смело высказывать свои полудетские мысли. Один Егорыч его пресекал и постоянно подъебывал.