Медицина средних веков и эпохи Возрождения

Появились новые болезни, так по крайней мере думали тогда, принимая в большинстве случаев за них те заболевания, которых нельзя было найти в сочинениях древних врачей, или те, которые давно не наблюдались; так, в начале 90-х годов 15 века появились менингит, дифтерия с кожными высыпаниями и др. Спустя несколько лет в Германии и Верхней Италии заставил много о себе говорить сифилис, который во Франции давно уже повсюду привыкли отличать от других хронических инфекционных болезней. Большая литература, возникшая по этому вопросу и напоминающая времена «черной смерти», легче расходилась, благодаря книгопечатанию, причем на этот раз ее распространение ограничилось исключительно Германией и Италией. С тех пор, благодаря литературному спору, это новое знание не погибало уже; оно начало прокладывать себе путь в первой половине 14 столетия. Но то, что этому новому учению противопоставлялось гуманистическим лагерем Феррары, было жалким шагом назад. Леоничено пытался представить люэс, как сезонную болезнь, описанную давно Гиппократом, хотя в литературе классической древности и ислама не имеется никаких указаний по этому поводу. Сказка о том, что эта болезнь могла быть занесена матросами Колумба из Америки, появилась лишь через много десятилетий после этого. В 1529 году большую часть Европы охватила пандемия заразной болезни, распространившейся еще в 1485 и 1508 годах в Англии, — потливости, «Sudor anglicus». Эта болезнь не вызывала споров благодаря своему главному симптому; позже она еще раз появилась в Англии и вызвала появление обширной литературы, главным образом в Германии, которая вообще усердно начала за последние полтора столетия принимать участие в общей научной жизни.

В 1546 году гениальный веронезец Джироламо Фракасторо (1483—1533) основательно рассмотрел весь вопрос о контагиях (116/117) и контагиозных заболеваниях; этот ученый не был чужд также и натурфилософских вопросов.

Рис. 38. Подорешник из «Herbarum vivae eicones» Брунфельса (1530 г.).

Выделение сифилиса из общей массы хронических инфекций является заслугой схоластики в эпоху ее расцвета. «Scabies grossa», «Variola grossa», «grosse Veriole» (названия, сохранившиеся и поныне), — совершенно исчезавшая под влиянием терапевтических мероприятий — втирание ртутной мази, — представляла настолько типичное заболевание, что в результате наблюдений 14 столетия больницы для таких больных получили в дни Ренессанса свой истинный облик. Несмотря на упомянутые выше организационные успехи больничного дела в Византии, во всей Западной и Южной Европе госпиталь являлся исключительно местом для помещения, ухода, призрения, или в особых помещениях (дом для прокаженных, чумных, Антонова огня, эпилептиков) местом изоляции больных. В больницах для оспенных, куда сначала помещали больных сифилитиков, их подвергали лечению втираниями, появившемуся одновременно с выделением lues’a в самостоятельное заболевание. И в несколько десятилетий госпиталь из места презрения сделался местом лечения и излечения, так как там научились не только улучшать состояние, но даже излечивать хронических больных. (117/118) Больницы получили специально назначенных в них врачей, по-видимому, сперва в Страсбурге (1500 г.), Лейпциге (1517 г., благодаря пожертвованию одного врача) и в Hotel-Dieu в Париже (1536 г.).